Ответ Брента из Аппер-Дарби пришел быстро и отличался требовательным тоном с налетом нетерпения.

Как и в предыдущем случае, фамилия автора не была указана, но это собратьев нисколько не смущало. Рано или поздно они узнают ее, как это было с другими клиентами.

Спайсер посмотрел на почтовую марку, и у него промелькнула мысль, что уж как-то слишком быстро дошло письмо из Филадельфии до Джексонвилла. Однако в следующий миг его внимание приковала фотография. Это был прекрасный снимок размером шесть на четыре, чем-то напоминающий фотографии знаменитых личностей в толстых иллюстрированных журналах. Брент стоял на фоне своего самолета в коротких теннисных шортах и белом свитере и широко улыбался, небрежно обнимая одной рукой прильнувшую к нему женщину средних лет. Спайсер без особого труда догадался, что это его жена.

Это был первый снимок в их быстро растущей коллекции, на котором потенциальный клиент позировал со своей женой. Поначалу это показалось Спайсеру странным, но потом он вспомнил, что Брент дважды упоминал о ней в своих письмах и, вероятно, не считал нужным скрывать свое семейное положение.

Брент неплохо выглядел, был стройным, поджарым, загорелым, с короткими темными волосами, в которых уже проглядывала редкая седина, и аккуратными усами. Его вряд ли можно было назвать красивым, но Спайсера это волновало сейчас меньше всего. Его больше заботила другая мысль: почему такой солидный и обеспеченный человек проявляет редкую неосторожность и совершенно не скрывает своих намерений? Однако очень быстро он нашел этому объяснение. Подобные люди, подумал Спайсер, привыкли чувствовать себя хозяевами жизни и полагают, что им нечего опасаться. Они настолько свыклись со своим исключительным положением в обществе, что это постепенно превратилось в образ жизни. Конечно, как только собратья обработают Брента и заставят немного раскошелиться, он станет вести себя более осмотрительно.

Спайсер давно мечтал найти клиента, который был бы способен пренебречь опасностью и ринуться в расставленные сети. Однако все чаще и чаще его одолевали дурные предчувствия, а больше всего почему-то беспокоил странный факт, что он часами просиживал над письмами клиентов и постоянно ловил себя на мысли, что невольно начинает думать как гомосексуалисты.

Финн Ярбер и Хэтли Бич внимательно прочитали письмо Брента и долго рассматривали его фотографию. В комнате воцарилось напряженное молчание. Каждый из них думал о том, удастся ли на этот раз сорвать рекордно большой куш.

— Представьте себе, сколько может стоить этот самолет, — мечтательно заметил Спайсер, и все вдруг громко рассмеялись. Но смех этот был не вполне беззаботным, так как они все еще не могли поверить в удачу.

— Как минимум пару миллионов, — со знанием дела уточнил Хэтли Бич, и ему все поверили. Ведь он был из Техаса и к тому же женат на дочери миллионера. Кому же еще знать все тонкости светской жизни, как не ему? — Этот маленький самолет не может стоить бешеных денег, — добавил он после небольшой паузы.

А Спайсер подумал, что его устроила бы и совсем крохотная «сессна», на которой можно было бы оторваться от земли и улететь из этой злополучной дыры. Что же до Ярбера, то ему самолет был не нужен. Его вполне устроил бы билет в первый класс, куда приносят шампанское и где можно посмотреть какой-нибудь фильм. Но конечная цель оставалась той же — подальше отсюда, куда-нибудь за океан, чтобы никогда в жизни не видеть этих проклятых тюремных стен.

— Ну что ж, давайте избавим его от лишних баксов, — предложил Ярбер.

— Какую сумму потребуем? — спросил Бич, все еще разглядывая фотографию.

— По меньшей мере полмиллиона, — решительно вмешался Спайсер. — А когда получим их, продолжим в том же духе.

Какое-то время они сидели молча, обдумывая, какая часть этой огромной суммы причитается каждому из них. А потом вдруг все одновременно вспомнили, что самый большой куш получит Тревор — сто шестьдесят семь тысяч! А им достанется лишь по сто одиннадцать тысяч. Конечно, неплохо для заключенных, но гораздо меньше того, что они могли бы получить.

— Думаю, пора обуздать чрезмерный аппетит Тревора, — нарушил тишину Спайсер. — Эта мысль посетила меня совсем недавно, и я решил, что он должен получать равную с нами долю, то есть четвертую часть общей прибыли.

— Боюсь, он не согласится с этим, — вяло возразил Ярбер.

— Согласится, — твердо заявил Спайсер. — У него не будет выбора.

— Да, это было бы справедливо, — авторитетно заметил Бич. — Мы тут работаем в поте лица, сочиняем письма, а он выполняет примитивную роль курьера и получает больше, чем каждый из нас. Я тоже за сокращение его доли.