как физик-баллистик – на снайпера.

(жизненное наблюдение)

Проснуться раньше всех мне снова не удалось. Когда я открыл глаза, светило только выходило из-за линии горизонта, а в походном лагере уже прочно обосновалась бурная деятельность. Гром давно разогрел вчерашнюю похлебку и кипятил воду для чая. Заботливый доктор Цвета пожелала мне доброго утра и тут же сунула в руку миску, полную вкусно пахнущего наваристого супа. Я достал ложку и с аппетитом позавтракал. Остатки вчерашней слабости с каждой ложкой великолепной похлебки растворялись куда-то, и, доев до конца, я почувствовал себя веселым и бодрым, готовым к преодолению новых невыносимых трудностей и лишений. Готовым ко всему, кроме, пожалуй, ловли саламандр. Рыжик к этому времени разделался с большим куском курицы из запасов, приготовленных нам хозяйкой таверны. Ама выписывала в воздухе круги на своем инфернальном звере, а Апик задумчиво ходил вокруг костра, бормоча чего-то себе под нос. Иногда он останавливался, брал какую-нибудь еду и снова пускался в путь, жуя и тихо разговаривая сам с собой.

Боевая раскраска лица, наверно, вчера была безнадежно испорчена, но рядом не было ни ручья, ни речки, а запасы питьевой воды тратить на умывание не хотелось. Ладно, обновлю позже, как представиться подходящая возможность.

Бережное отношение ко мне моих товарищей напоминало обращение с капризным и дорогостоящим прибором в какой-нибудь научной экспедиции. Вещь хрупкая и ценная, беречь надо и понапрасну не использовать. Цвета на меня иногда поглядывала, как положено заботливому доктору, подкладывая в заваривающийся чай какие-то травки из объемистой зеленой сумки, а Гром тем временем собирал импровизированный лагерь. От повседневных обязанностей меня избавили, видимо решив, что я сахарный и могу ненароком растаять. Я, впрочем, сильно не возражал, почивая на заслуженных потных лаврах. Вчерашний подвиг на ниве поимки саламандры можно сравнить только с мужеством любителей бани и парилки.

– Апик, ты все такой же обжора, – улыбнувшись, сказала Ама, когда спустилась с небес на грешную землю, и отпустила свою жуткую ящерицу. Заклинание призыва саламандры маг Огня обновила еще вчера, теперь та возвращалась к ней по первому зову.

– Для работы мозга требуется много материи! – веселым голосом сказал профессор и гордо поднял в небо указательный палец.

– Если бы я столько ела, но ни о какой приличной фигуре речи бы идти не могло, – продолжала Ама шутливые нападки на Апика.

– Фигура вторична, голова первична, – весело философствовал профессор с умным видом.

– Ваша фигура, уважаемый профессор, это скорее полное отсутствие фигуры, – помог Апику Гром и для контраста встал рядом, выпрямившись в полный рост. Худенький профессор, ростом чуть выше метра на фоне могучего воина, голова которого взирала на мир с двухметровой высоты, выглядел очень потешно.

– Ама, не задирайте Апика, он милый, – Цвета тоже, улыбаясь, заступилась за профессора.

– Нашел себе заступников. Ничего, они когда-нибудь отвернуться, – шутливо пригрозила Ама.

– Ама, дорогая моя. Ты только скажи – и я навсегда перестану есть, – сказал галантный профессор.

– Нет уж, кушай. А то тебя скоро совсем не станет, – разрешила ему маг Огня.

Тут мой Кот встал с места и поклонился профессору, на что Апик вежливо поклонился ему в ответ. Все рассмеялись, и Цвета раздала каждому пиалы с вкусным чаем. Рыжику налили полную миску воды.

– Гром, как там с Той Стороной сейчас? – спросил я воина.

– Тихо. Но все может в любой момент загреметь, – ответил сотник.

Все, кроме профессора и моего Кота, пили обжигающий чай. Ама и Цвета украдкой посматривали на меня, не решаясь приступить к расспросам, впрочем, по-моему, интересовали их совсем разные темы. Апик о чем-то опять задумался, жуя кусок хлеба, а Рыжик лежал и смотрел на остатки костра.

– Ну что, пора, – сказал я, когда чай, наконец, был допит, костер потушен и вещи собраны.

– Когда будем подъезжать к Ничейной Территории ты, Ама, поднимайся повыше и следи за окрестностями. Я буду ехать немного впереди, – отдал я последнее указание, и мы тронулись в путь.

Кони мчались мимо многочисленных вулканических холмов, над которыми кружили саламандры. Ама парила в вышине, иногда ее ящерица падала в пике, и маг Огня проносилась прямо над нашими головами, вызывая море восторга у Цветы и Рыжика. Я несся впереди, следя за точками на сканере, чтобы не пропустить возможную опасность. Гром на огромном сером жеребце и Цвета на белоснежной кобыле ехали за мной. Апик на своих потешных лыжах прицепился к седлу коня Грома и замыкал нашу веселую процессию. Кони шли широкой рысью, ветер бил в лицо и земля летела назад. Примерно черед пару часов мы миновали зону вулканов. Впереди лежали Муравьиные Пустоши, и там же начиналась Ничейная Территория. Гром говорил, что путь лежит через пограничный лагерь Нашей Стороны, и я скакал вперед всматриваясь вдаль. Но все равно лагерь перед моими глазами появился достаточно неожиданно.

Политически мир Ворк устроен примитивно. Существовали две противоборствующие стороны – Эта и Та Сторона, вот и вся политическая карта мира. Бои у Нас между различными, очень непохожими друг на друга, народами, конечно же, иногда случались, но это были локальные конфликты. Например, не так давно Великий Хан Степи не поделил что-то с Вихрь-городом, взял с собой небольшое войско, подошел к городу и выдвинул свои требования. Правитель, понимая, что Хан может ему очень пригодиться, все требования быстро рассмотрел, сам с небольшим вооруженным эскортом приехал в ставку Хана, где вопрос был быстро улажен. Обошлись обычным поединком лучших воинов, который выиграл боец Великого Хана. Гром в это время присутствовал в войске Хана, состоящем всего из одной гвардейской тысячи.