За 21 день до дня «Ч». Мыс Канаверал, США

Ракета-носитель «Дельта-II» обычно забрасывает на орбиту сразу кассету спутников, чтобы оправдать расходы по запуску. Но сегодня в грузовом контейнере было не пять космических аппаратов и даже не три, а всего один, что наводило старожилов космодрома на определенные соображения: военный груз. То, что запуск производился ночью, и к тому же полностью отсутствовала пресса, эти соображения уточняло: особо секретный военный груз. К тому же на космодроме вообще не было посторонних, причем в категорию посторонних на этот раз попадали даже сотрудники, не входящие в состав дежурной смены. Значит, дело ясное – особо секретный груз чрезвычайной важности!

Сама процедура запуска прошла без осложнений, как говорят инженеры российских стартовых столов – «штатно», а их американские коллеги – «нормативно». «Дельта» загремела двигателями, окуталась дымом, тяжело оторвалась от бетонной площадки, медленно поднялась на столбе красно-белого пламени, а потом, будто окончательно решившись, рванулась, ввинтилась в звездное небо и исчезла, затерявшись среди мириадов небесных светил. Многокилометровый огненный хвост обозначил направление ее полета, и еще несколько минут прямой, как стрела, красный след тлел в плотных слоях атмосферы, постепенно тускнея, словно вольфрамовая нить перегоревшей лампочки. Наконец свечение исчезло, растворившись в черноте флоридской ночи.

На высоте 360 километров обтекатель первой ступени отлетел в сторону, и космический аппарат «МХ-10» занял свое место на стационарной околоземной орбите. Он был похож на большую катушку размером с диван и выглядел довольно неуклюже, но в безвоздушном пространстве форма не имела значения. С хрустом развернулись секции солнечной батареи, как будто бесполезные в космосе крылья заблудившегося самолета.

Несколько импульсов маневренных двигателей скорректировали местоположение «МХ-10», включились гироскопы инерциальной навигационной системы, призванные сохранять установленные пространственные параметры. Эти параметры совпадали с координатами группы российских спутников космической ориентации и позиционирования. Оставалось максимально к ним приблизиться. Но для этого было еще достаточно времени.

«МХ-10» вышел из земной тени. От яркого света дневного полушария объективы оптических систем прищурились автоматически надвинувшимися темными фильтрами. Горячие солнечные лучи мгновенно нагрели титановую обшивку, в которой от мертвенного холода ночной стороны замерзли даже молекулы; напитали энергией панели батарей, заряжая аккумуляторы аппарата. Это было очень важно, ибо генератор радиоподавления требовал много энергии. Очень много.

За 21 день до дня «Ч».

Российская военная база в Анголе. Вечер

– В основном, всё на наших плечах держалось. Эти обезьяны пятнадцать лет не могли взять Мавингу – главный опорный пункт унитовцев. А мы взяли! Операция «Зебра», слышал? Вот то-то! Третий тост! Давай за тех, кто не дожил! Хоть мы вроде и не бойцы, а советники, но наших ребят около сотни погибло… Кого убило, кто от болезней… Уф! Хорошая водка, настоящая. И закусь… У-у-у… Дух русский, вот что важно, вкус давно забытый… А мясорубка была конкретная – и бомбежки, и артобстрелы, и мины по навесной траектории… Мы спали в яме, под бэтээром… Давай, наливай! Ты мне, а я тебе, чтоб уважение было…

Смеркалось. Мы сидели на веранде хлипкого щитового домика командира базы. Ангольские часовые по такому поводу были отодвинуты подальше, а рядом стоял верный Хамусум с тяжелым ППШ наперевес.

– Хотя война и закончилась, унитовские диверсанты вполне могут напасть, – пояснил Колосков. Рядом со своей тарелкой он положил «эфку», с которой, похоже, никогда не расставался. – Хотя официально тут давно нет войны – лет десять… А может, и никогда не было! А кто стреляет, почему потери – никто не знает. Наливай!

На белой скатерти – «Столичная» в запотевших бутылках, причем одна уже опустошена наполовину; крупно нарезанная, истекающая жиром, ароматно пахнущая копченая селедка, аппетитные кольца лука, духовитый черный хлеб, котелок с вареными бататами – почти как наша картошка, только более водянистая… Для русского человека в Африке – шикарный стол!

Только никто из наших «асессоров» к редкостному ужину не присоединился, хотя Колосков честно приглашал – сам слышал. Уже знакомый мне особист Индимов, сглотнув слюну, сказал, что разболелся желудок, зам по служебно-боевой подготовке Огурцов сослался на усталость – дескать, двое суток без сна, зам по строю Витунов, оказывается, проводит контрольную проверку постов…

– Ну, и хер с ними, нам больше достанется! – сказал Колосков, но мне показалось, что он раздосадован. И, как бы успокаивая себя, бросил в пространство:

– Офицеры, а гранаты боятся!

Меня вначале тоже напрягала лежащая на столе «эфка», но когда первая литровка пошла к концу, я расслабился. Ну, граната, ну, лежит – и что тут такого?

– А из-за чего вообще вся каша заварилась? – спрашиваю я, ощущая, как с каждым стаканом укрепляются узы, связывающие меня с полковником Колосковым.