– Прилично или нет, я не намерена напяливать эти проклятые штуки. Здесь слишком жарко, – отвечала Кэтрин – посвежевшая, только что вышедшая из ванны, в одной только нижней сорочке.

– Вас сочтут последней простолюдинкой, и платье на вас не застегнется, – причитала Филлис, обращаясь к ее тщеславию.

– Все прекрасно застегнется, а в корсаж вставлен китовый ус. – Ледяной тон напомнил Филлис, что она всего лишь девушка для услуг, которая не имеет права навязывать хозяевам своего мнение. – Тебе придется лишь распустить несколько вытачек. Потрудись достать ножницы.

И все же Кэтрин не была уверена, что поступала правильно в данный момент. Хотя ее талия сама по себе не превышала двадцати дюймов в обхвате, наряд был сшит в расчете на корсет. Возмущенная Филлис распустила вытачки, разгладила их, а потом зашила вновь, стараясь отвоевать у хозяйской талии хотя бы один лишний дюйм. Последствия ее вмешательства удалось скрыть под широким кушаком, являвшимся основной деталью средней части туалета и завязанным на спине в огромный бант, ниспадавший на пышную верхнюю юбку.

Кэтрин беспокоило, как неуклюже орудовала иголкой Филлис. Завтра надо будет вызвать портного и пересмотреть весь гардероб, чтобы убедиться, что все остальные платья не подвергались ее вмешательству. Или вообще заказать себе новые наряды. Конечно, это влетит в изрядную сумму. Но она как-нибудь это переживет. Однако сегодня уже ничего нельзя поделать.

Она чувствовала нарастающее беспокойство и уже пожалела, что проявила такое упрямство. Ведь она будет представлена высшему свету Нового Орлеана, и поэтому особенно необходимо смотреться безукоризненно. «Это ваша вина, Финн Керриган, – подумала она с упреком. – Это вы вдохновили меня на бунт. Хотела бы я повстречаться с вами. У меня такое чувство, что я снискала бы ваше одобрение».

– Я прилично одета? – спросила она, задумчиво поглядев на Элизу.

– Не знай я тебя лучше, я бы подумала, что ты напрашиваешься на комплимент, – поддразнила ее Элиза, вертясь перед зеркалом. – Где ты купила такое платье? Эти пышные складки на спине и плотно прилегающий лиф… Они не вышли из моды? – Сама она, как всегда, смотрелась блистательно. Казалось, что бы она ни надела – все превратится в роскошный туалет.

– Оно куплено в Лондоне. Надеюсь, в нем можно пойти обедать к Антуану?

– Безусловно. Как раз не слишком официально.

Элиза продолжала любоваться собою, ее алебастровая кожа лоснилась в лучах газовой лампы, а красоту обнаженных плеч и глубоко декольтированной груди подчеркивало квадратной формы ожерелье. Спускаясь до самых оборок на платье, оно создавало как бы драгоценную раму, в которую было оправлено прекрасное лицо и нежная шея. Черная бархотка с камеей на шее довершали наряд.

– Ты уверена? – Кэтрин нервически поправила локоны. Филлис любила возиться с гребенкой и щеткой, воображая себя заправской парикмахершей, но, безусловно, лучше всего было бы обратиться к услугам мастера-профессионала, и чем скорее, тем лучше.

– У Антуана все не так чопорно, как в большинстве подобных заведений в Англии. – Элиза повертела головкой, любуясь блеском сережек. – Здесь это мало кого волнует. Главное – хорошая кухня. Все остальное не имеет значения.

– А что, кухня действительно хороша?

– Превосходна! – Элиза закатила глаза и звучно поцеловала кончики пальцев. – Когда ешь их салат из крабов, можно подумать, что ты умер и вознесся прямо в рай. Ты ведь любишь морские продукты? Кстати, если тебя беспокоит прическа, могу порекомендовать превосходного мастера. Он просто кудесник. Тебе он понравится. Он такой забавный и всегда в курсе последних сплетен.

– Могу я отправиться к нему завтра?

– Тебе не полагается делать подобных вещей, дитя мое! Он сам явится к тебе. Его зовут Поль Сорель.

Они находились в хозяйской спальне. Отныне она принадлежала Кэтрин и была заново отделана синим и зеленым, больше подходящими для дамы цветами. Находившаяся здесь мебель была выполнена в подражание стилю времен Людовика Шестнадцатого: туалетный столик с трельяжем, легкие гнутые стулья и изящная кушетка, обитая голубым шелком, а в центре стены – камин, отделанный розовым мрамором. Кипарисовый паркет сиял под свежим слоем воска, поверх него красовались китайские шелковые коврики. Повсюду ощущался свежий аромат лимонов – свидетельство усердного труда девушек-горничных.

Однако главное внимание привлекала кровать. Ее сборчатый полог поддерживали кленовые витые колонны, ножки и изголовье из красного дерева украшала резьба и инкрустация. Сквозняк, проникавший через распахнутые двери галерей, теребил кружевные оборки на пологе и раздувал складки москитной сетки.

– Тебе нравится эта кровать? – спросила Элиза. – Заниматься любовью под этим серебристым покровом – все равно что делать это под открытым небом, сияющим звездами. – Она хихикнула и провела руками по плечам. – Ух, у меня при одной мысли об этом мурашки бегут по коже!