На какое-то время они были заняты общей беседой – о цепах на хлопок, о перспективах на урожай сахарного тростника, о махинациях в правительстве, о продажных политиках из Нового Орлеана, о неустойчивом и тревожном положении дел в Луизиане. Адриен шептался с белобрысым изнеженным Феликсом, тогда как рослый плечистый Джефф извлек из кармана колоду карт и устроился в уголке раскладывать пасьянс.

Кэтрин практически позабыла о том, что хотела рассказать происшествие с грис-грисом Седрику. Всякий раз, когда она чувствовала на себе теплый взгляд чарующих темных глаз Адриена, ее захлестывала очередная волна нежности и в ее глазах он превращался в самого романтического героя. Она уже не сомневалась, что именно он, а не кто другой подкупил торговку на рынке, чтобы та всучила ей талисман, – конечно, это не мог быть ни Уоррен, ни кто-то еще. И ей крайне важно всегда иметь талисман при себе, чтобы он поддерживал ее в минуты сомнений.

Присутствие Адриена вдохнуло в нее новую жизнь и веру в будущее: она жаждала остаться с ним наедине, чтобы заняться любовью, и ее не заботили возможные осложнения. Ведь прежде, чем они станут мужем и женой, пройдут еще целые месяцы. Все уже обговорено, устроено и подписано. Так зачем же изнемогать от бесплодного томления. Наверняка он страдает от этого не меньше ее. С трепетом она вспоминала его страсть и нетерпение в ту ночь в garconni`ere.

– Как вам понравился «Край Света»? – спросил Уоррен. Воспользовавшись тем, что Адриен отошел поговорить с Джеффом, он подсел к Кэтрин. Его здоровое, загорелое лицо и чистые голубые глаза светились таким искренним расположением, что Кэтрин, только что позволившая себе весьма фривольные мысли в отношении Адриена, слегка покраснела.

После того как Элиза выдала свою ревность, Кэтрин стала смотреть на Уоррена несколько иначе. Меньше всего на свете ей хотелось бы огорчить его – сама столько пережившая за последнее время, она словно утратила собственную кожу, и обнаженные нервы стали сверхчувствительны к чувствам и горю окружающих.

– Этот дом еще более обширен, чем особняк в городе, – отвечала она. – А Хэл Дагган, здешний управляющий, показал мне плантацию и окрестные болота. Я много времени провела в них с Ти-Жаном, пока он охотился и ловил рыбу.

По лицу Уоррена пробежала тень беспокойства.

– Ах, так, значит, вы путешествовали по призрачным водяным дорожкам и забирались в самую глубину мрачного леса, где каждое бревно похоже на аллигатора? Вы видели Болотное Чудище?

– Нет, но зато я видела мистера Уокера, а он ненамного лучше.

– Уокер? – Подошедший к ним Адриен уловил обрывок их беседы. – Что этот дьявол делает здесь?

– Я полагаю, что он имеет право находиться на своей земле, и к тому же до сих пор не решен вопрос с границами участков. – «Что это я стала его защищать? – недоумевала про себя Кэтрин. – Этот тип совершенно не заслужил моего участия».

– Я уже занялся этим делом, мисс Энсон. Оно довольно сложное, и боюсь, что карты были составлены слишком небрежно, – важно заявил мистер Пейр, которому для солидности явно не хватало его кабинета с грандиозным письменным столом.

– Это верно! В здешних границах участков сам черт ногу сломит! – подтвердил Деламар, вертя в узловатых пальцах толстую незажженную сигару.

– Проклятые законники! Бомбы на них не хватает! – вскричал Адриен, задрав подбородок и меча глазами молнии.

– Успокойся, дорогой, – донесся с другого конца галереи медовый голосок Элизы. Джентльмены поднялись со своих мест, вежливо ожидая, пока она усядется, и она одарила всех милостивой улыбкой. – Мистер Уокер – хозяин соседней плантации, и коль скоро это так, я позволила себе вольность послать ему приглашение на бал, так что незачем проклинать Кэти.

– Черт тебя возьми, Элиза! Зачем? – Густые темные брови Адриена сошлись в одну полосу.

– Чтобы предотвратить ссору. Лучше будет, если ты повстречаешься с ним на людях, а не столкнешься нос к носу по чистой случайности. Кэти совсем не нужны дуэли на закате – они испортят всю вечеринку.

– А по-моему, мы бы прекрасно развлеклись, – бросил через плечо Джефф, отрываясь от карт. – Я всегда готов быть твоим секундантом, Адриен. Как ты думаешь, он не шулер?

– Шулер! Ты только об этом и способен думать, Джефф! Элиза чертовски права. Нам совсем ни к чему здесь проливать кровь – это отвратительно. А здесь так красиво, и к тому же я умираю от жары, – одернул приятеля Феликс. Он присел на перила веранды и, стоя на одной ноге, покачивал в воздухе другой, разглядывая свой изящный ботинок из телячьей кожи.

– Мы придумали кучу всяких развлечений, – продолжила Элиза, разворачивая веер. – И всюду должны царить мир и согласие, джентльмены, или я на самом деле обойдусь с вами сурово.

– О чем вы хотели поговорить со мною, дитя мое? – спросил Седрик, когда некоторое время спустя ему удалось поймать Кэтрин, спешившую вверх по лестнице. Она остановилась на ступеньку выше, и над ее головой словно засиял нимб из солнечных лучей, струившихся в высокое окно за ее спиною. Седрика поразили перемены, происшедшие с его подопечной с того дня, как она покинула отцовский дом, и он не мог с уверенностью сказать, что перемены эти были к лучшему. Она начисто утратила то неуловимое качество, которое он приписывал наивности. И в эти мгновения, ожидая ее ответа, он вдруг удивился, почему на смену ему не приходит то сияние, что излучают вокруг себя влюбленные женщины.

– Разве я хотела с вами поговорить? – она смотрела на него рассеянным взглядом расширенных голубых глаз. – Вряд ли это было что-то важное. Я что-то не могу вспомнить.

У Седрика не было причины не верить ей, и его неприятно поразила догадка, что она не говорит ему правду, а возможно, и сама не уверена, правда это или ложь. «Надо расспросить Элизу», – подумал он и отправился восвояси.

Филлис дожидалась Кэтрин, чтобы помочь ей управиться с платьем и укрыться под москитной сеткой для обязательного дневного отдыха – иначе ни одна дама не будет в состоянии как следует поразвлечься на предстоящем балу.