– Это я должен тебя простить? – начал было он, но Люда остановила его решительным движением руки:

– Кто проверяет на прочность других…

– Иначе – падающего толкни, – поддержал ее Шурик и осекся – в данной ситуации такая цитата звучала неуместно. Он смутился и стал прощаться, явно чувствуя себя лишним. Люда его не удерживала и, казалось, почти не заметила ухода бывшего мужа. Даже прощаясь с ним, она не сводила глаз с Димы, и медленно прокручивала на запястье серебряный браслет с бирюзой.

– Как Марфа? – спросила она, оставшись наедине с Димой. – Со мной о ней не говорят. Наверное, боятся волновать.

– Она на свободе, – сухо ответил тот. – Я с ней не вижусь.

– Знаешь, а ведь всего этого могло не быть… – Люда перевела взгляд на окно. В больничном саду санитары красили известью стволы едва опушившихся зеленью деревьев. – Третьего мая, утром, я несколько раз тебе звонила… Мне показалось, что ситуация становится глупой, и я хотела объявиться. Но ты не брал трубку.

– Я слышал звонки, но как раз пытался уснуть.

– Такая чепуха решает судьбу, – кивнула Люда. – Ведь потом позвонила Марфа и назначила эту проклятую встречу…

– Не вспоминай!

– Почему? Я как раз все вспоминаю, обдумываю… Когда оказываешься на больничной койке – самое время делать выводы. А что раскопки? – Женщина едва заметно улыбнулась, словно речь шла о детской забаве, из которой она уже выросла. – Что-нибудь нашли?

– Кучу обгоревших костей. Археологи говорят – времен польского нашествия. Возможно, эти люди прятались от поляков в подвале и сгорели там заживо. А может, это были как раз поляки. Это они там сейчас как раз и выясняют.

– А клад?

– Ничего ценного там нет. Для нас с тобой, – уточнил он. – Археологи-то просто счастливы. Я отдал им все ключи, они живут в доме. Пока не закончат, нам там нечего делать.

Он сказал «нам», и Люда его не поправила. Она слушала все с той же задумчивой улыбкой, поигрывая браслетом на запястье. Дима не выдержал:

– Теперь ты носишь его все время?

– Теперь да, – ответила она, откидываясь на подушки. – Я поняла еще кое-что, милый. Любовь в шкатулке не хранят.