– Скажите… – начал Кузин, но слов найти сразу не сумел. Мужики, как сговорившись, отвернулись от Павла Сергеевича и снова принялись за работу.

– Допустим, мне надо похоронить прах… – неестественным голосом, обращаясь почему-то в пространство, продолжал Кузин.

Он почувствовал, что краснеет, как от неловкости.

Мужики опять прервали работу, синхронно и неторопливо достали папиросы и закурили, молча глядя на Кузина.

– К кому обратиться в таком случае? – закончил Кузин.

– Так это смотря как… – неопределенно проговорил один. – Подзахоронить-то можно, подзахоронить оно недолго…

Тут Кузина поразило прежде всего слово «подзахоронить», как бы указывающее на мистическую возможность похоронить не совсем всерьез, как бы между прочим… Вроде как «подзаработать».

– Нет, мне именно похоронить, чтобы на законных основаниях, – сказал Павел Сергеевич с возможной в данном случае твердостью.

– Это к главному инженеру, – сказал другой мужик, махнув рукавом ватника в сторону.

– Главному инженеру… чего? – не понял Кузин.

– Ну, кладбища, – пояснил тот же мужик, делая ударение на втором слоге. – Погоста, значит.

«Главный инженер погоста может подзахоронить», – мелькнула в голове Кузина фраза, при всей своей несуразности не вызвав у него и тени улыбки.

– А кого хоронить-то будешь? – вдруг спросил первый. На его бесформенном лице изобразилось подобие интереса.

– Так… Одного знакомого, – соврал Павел Сергеевич.

– А к кому?

– Что? – опять не понял Кузин.

– К кому, говорю, подзахоронишь?

– Да вообще… хотелось бы как-то… отдельно, – растерялся Кузин.

– Отдельно – это в колумбарий надо. А в могилку подзахоронить – это к родственнику можно, – объяснил первый.

– Ну, тут, вообще, у нас могила тестя, – проговорил Кузин, запутываясь, поскольку непонятно было – у кого «у нас». Но мужиков смутило не это.

– Знакомого – к тестю? Чудно как-то… Он ему кто?

– Кому? Кто? – вскричал Павел Сергеевич, теряя терпение.

– Которого сжигать будешь. Кто он тестю-то? Родственник?

Павел Сергеевич с досадой на собственную несообразительность отметил, что, и вправду, Джерри Сейлинг, чей прах лежал у него в портфеле, не имеет к покойному тестю ровно никакого отношения.

– Все мы родственники, – философски заметил Кузин, чтобы прекратить этот разговор.

Он круто повернулся и зашагал в направлении, указанном мужиками. Те, опершись на лопаты, смотрели ему вслед.

Главным инженером кладбища оказалась молодая дама с химической завивкой, густо увешанная золотыми украшениями. Дожидаясь в небольшой очереди перед дверью кабинета. Кузин успел узнать, что ее зовут Нинель Ивановна, а также выслушал от старушек несколько скорбных историй на тему оградок и надгробий. Сложность процедурных нюансов, возникающая в этих нехитрых с виду делах, несколько насторожила Кузина, и он начал продумывать стратегию и тактику предстоящего разговора, с неудовольствием отмечая, что волнуется.

Почему-то он сразу отверг простой и естественный план – сказать чистую правду, а потом смиренно попросить совета, как ему поступить. Чистая правда, как всегда, выглядела чересчур неправдоподобно, поэтому Кузин попытался улучшить ее небольшими лживыми подробностями.

Прежде всего, вступив в кабинет и присев на стуле напротив письменного стола, он начал подходить к сути дела в непозволительном для государственных учреждений тоне небрежного и поверхностного повествования, будто речь шла о незначащем пустяке, не требующем долгих разговоров. Кузин догадывался, что рано или поздно придется обнаружить иностранное происхождение праха, поэтому с ходу и не очень подумав, обременил покойного тестя довольно важной биографической деталью. Именно, он сказал, что покойный Вениамин Григорьевич, захороненный три года назад на здешнем кладбище, имел в Англии двоюродного брата, который недавно умер.

Нинель Ивановна, дотоле раздраженно перебиравшая бумаги на своем столе, услыхав об Англии, заинтересовалась посетителем.

– И что? – нетерпеливо спросила она, ускоряя повествование Павла Сергеевича.

– Он просил похоронить его на родине. Рядом с братом, – сказал Кузин.

– Кого просил? – уточнила главный инженер.

– Мою жену, свою двоюродную племянницу. Видите ли, у дедушки моей жены, Григория Соломоновича Шермана, был в Англии родной брат. Он уехал с семьей в начале двадцатых годов. Речь идет о его сыне, – проникновенно врал Павел Сергеевич.

Он успел заметить, что отчество дедушки и его фамилия неприятно поразили Нинель Ивановну. Она надменно дернулась, поправила на груди золотой кулон, после чего достала из ящика письменного стола огромную амбарную книгу.

– Какой участок? – строго спросила она.

– Что? Я не понимаю, – сказал Кузин.

– На каком участке похоронен ваш тесть? – раздраженно переспросила Нинель Ивановна.

– Я… не знаю… – растерялся Кузин. – Это от главной аллеи третий поворот направо…

– Шестой участок, – главный инженер открыла книгу, полистала страницы и констатировала с неудовольствием: – Да, есть. Шерман Вениамин Григорьевич. Давайте ваши бумаги…