Я вошла, и все посмотрели на меня. Увидев меня, Сьюзен окаменела, из-под веснушек на ее лице проступили красные пятна. Оба молодых человека обеспокоенно взглянули на нее.

– Здравствуйте, Сьюзен. Я случайно проходила мимо и решила заглянуть поболтать, – весело сказала я. Думаю, все заметили, как фальшиво это прозвучало.

– Да, конечно, – Сьюзен внезапно встала. – Пойдемте в сад, там поговорим.

– Сьюзен, – упрекнула ее пожилая женщина. – Ты не представишь нам свою подругу? Или я единственная, кто не имел удовольствия с ней познакомиться?

– Да, конечно, конечно, – неловко промямлила Сьюзен. – Джулиет, это моя свекровь, Мэри-Маргарет Салливан. Мама, моя… подруга Джулиет. – Она запнулась, как и я раньше. – Джулиет, это мои сыновья – Пи Джей, – она указала на старшего, который казался немного приземистее брата. – А Мэтью вы уже видели. Жена Пи Джея, Шарлота. Ну и мой муж Патрик.

Я приветливо улыбнулась и по очереди пожала всем руки. У мальчиков и отца оказалось твердое рукопожатие, а рука свекрови Сьюзен была сухой и жесткой.

– Мы пойдем в сад, – пояснила Сьюзен, и мы направились к стеклянным створчатым дверям позади стола.

– Мам, все в порядке? – поинтересовался Мэтью, обеспокоенно хмурясь.

– С мамой все хорошо, – сказал отец. Молодой человек покраснел и уставился в свою тарелку, на которой лежал недоеденный, уже подсохший кусок торта.

– Все нормально, дорогой, – успокоила его Сьюзен. – Джулиет зашла разобраться с финансовыми делами библиотеки. Как всегда, в самую последнюю минуту возникла куча проблем. – Эта женщина складно лгала. Хотя у нее большой опыт. Она взяла меня за руку и вывела за дверь. Ее ногти впились мне в кожу, и я еле сдерживалась, чтобы не морщиться.

– Зачем вы пришли? – спросила она, когда дверь закрылась. – Про Бобби я вам все рассказала. Оставьте меня в покое. – Она рухнула в шезлонг, а в другом устроилась я.

– Все?

– Что – «все»?

– Вы мне все рассказали про Бобби?

– О чем вы? Я рассказала все, что знала.

– Вчера я была у Рубена Нейдельмана.

Она посмотрела на меня в упор, и я поняла, что ей хочется узнать подробности. Помолчав немного, Сьюзен еле слышно произнесла:

– Как он? Женат? У него есть еще дети?

– Женат. И у него есть сын, но при этом Рубен ему не отец.

– Что вы хотите сказать? – Сьюзен начала крутить кольцо вокруг пальца.

– Рубен бесплоден. Его сын появился на свет в результате искусственного оплодотворения донорской спермой.

Сьюзен покачала головой.

– Не может быть. Двадцать лет назад с ним точно все было в порядке. Я же родила от него.

– Сьюзен, Рубен Нейдельман не носитель болезни Тея-Сакса. Если он отец Бобби, то получается, что Бобби унаследовал этот ген от вас.

– Но у меня нет этого Тея-Сакса. Я же говорила. Я не еврейка, но я сдавала анализ, и результат отрицательный.

Я наклонилась вперед, посмотрела на Сьюзен пронзительным – как я надеялась – взглядом:

– Тогда вы понимаете, что это означает.

– Что? Что это означает?

– Если Бобби унаследовал это ген не от вас, значит, от отца. Ни у вас, ни у Рубена Нейдельмана этого гена нет, то есть Рубен не может быть отцом Бобби. Тогда кто же, Сьюзен? Кто отец Бобби Каца?

Что-то неопределенное промелькнуло на ее лице.

– Это какая-то ошибка. Либо анализ Бобби неверен, либо Рубена. Я знаю, что забеременела от Рубена.

– Может, все-таки от кого-то еще?

– Нет! – зло бросила Сьюзен. – Я больше не хочу с вами говорить, этот вопрос исчерпан. Мне больше нечего сказать о Бобби. Уходите. Обойдете дом и окажетесь у входа. Дорогу вы знаете. – Она встала и, пошатываясь, ушла домой, плотно закрыв за собой дверь.

Я ехала по бульвару Сансет и обдумывала слова Сьюзен. Ничего не понимаю. Кто настоящий отец Бобби Каца? Еще один любовник Сьюзен, о котором ей стыдно говорить?

Неужели в глазах Сьюзен кто-то может быть хуже Рубена Нейдельмана? Она так беспокоилась, чтобы ничего не подозревающие католики не усыновили еврея, и постаралась, чтобы Бобби попал в еврейскую семью. Но о романе с Рубеном она мне все-таки поведала. Кого она считала еще менее достойным, чем любовника-еврея? Кого она стыдилась еще больше? Сьюзен была готова признать, что родила ребенка от еврея, лишь бы скрыть роман с этим человеком. Кто мог быть хуже еврея? Преступник? Родственник? Ее отец? Свекор?