— Ты о чем?

— Ну… во сне. — Она смотрит прямо на меня. На щеках полыхают красные пятна. — Я на что-то годилась?

— Лиззи… — начинаю я, мучительно морщась.

— Я была настоящим дерьмом, верно? Настоящим дерьмом! Так я и знала!

— Нет, конечно, нет! — уверяю я. — Ты была… ты была просто…

Поверить невозможно, что я вполне серьезно рассуждаю о сексуальных доблестях своей лучшей подруги в лесбийском сне.

— Послушай, нельзя ли оставить эту тему? Мне и без того сегодня досталось.

— О Боже, конечно! — покаянно кивает Лиззи. — Прости, Эмма. Должно быть, ты чувствуешь себя…

— …целиком и полностью втоптанной в грязь, униженной и преданной, — заканчиваю я, пытаясь улыбнуться. — Да, ты, можно сказать, попала в самую точку.

— Значит, кто-то из офиса видел передачу? — сочувственно спрашивает Лиззи.

— Кто-то? — Я круто разворачиваюсь. — Лиззи, ты что, не помнишь? Я ведь не зря просила тебя записать интервью на видео! Спроси лучше, кто его не видел? И все поняли, кого Джек имел в виду! И все смеялись надо мной. А мне хотелось только свернуться клубочком и умереть…

— Кошмар, — ужасается Лиззи. — Неужели?

— Это было ужасно! — Я закрываю глаза в новом приступе горчайшей обиды. — Мне еще никогда не было так стыдно. Словно меня выставили… голой перед всем светом. И теперь весь свет знает, что я нахожу стринги неудобными, что я не занимаюсь кикбоксингом, что никогда не читала Диккенса. — Голос дрожит все сильнее, и тут я, неожиданно для себя, громко всхлипываю. — О Боже, Лиззи! Ты была права. Я чувствую себя такой… словом, полной дурой. Он вправду использовал меня, с самого начала. И никогда мной не интересовался. Я… я была для него просто средством исследования рынка.

— Но ты не можешь этого знать! — с досадой восклицает она.

— Знаю! Конечно, знаю. Поэтому его и захватила моя жизнь. Поэтому он и ловил каждое мое слово. Не потому, что любил меня. Просто сообразил, что его покупатель, на которого он хочет ориентироваться, здесь, прямо под носом. Та самая обычная, ничем не примечательная девушка с улицы рядом. При других обстоятельствах он и не посмотрел бы на нее! — Я прерывисто всхлипываю. — Ведь как он описал меня в интервью! Как заурядную серость!

— Вранье! — свирепо шипит Лиззи. — Ты не серость!

— Именно серость. Обыкновенное ничтожество. И я оказалась так глупа, что ему поверила. Искренне поверила, что Джек меня любит. Ну… не совсем любит. — Я чувствую, что краснею. — Ну… понимаешь, испытывает ко мне то же, что я — к нему.

— Понимаю, — кивает Лиззи с таким видом, словно вот-вот заплачет сама. — Ты… в самом деле… его…

Она бросается ко мне и крепко обнимает.

И неожиданно неуклюже отстраняется.

— Надеюсь, я не смущаю тебя? То есть… не завожу или что-то…

— Лиззи, в последний раз — я не лесбиянка! — раздраженно втолковываю ей.

— Ладно, — поспешно соглашается она. — Хорошо. Прости. — Она снова стискивает меня и встает. — Пойдем. Тебе нужно выпить.

Мы выходим на крохотный, заросший плющом балкон, который хозяин при сдаче квартиры описывал как «просторную террасу на крыше», садимся на солнышке и пьем шнапс, купленный Лиззи в прошлом году в магазине дьюти-фри в Германии. При каждом глотке во рту невыносимо горит, но через несколько секунд по телу разливается приятное тепло.

— Мне следовало знать, — повторяю я, глядя в стакан. — Следовало знать, что мультимиллионеры не обращают внимания на таких, как я.

— Невозможно поверить, — в тысячный раз вздыхает Лиззи. — Невозможно поверить, что все это было подстроено. А начиналось так романтично! Он даже не поехал в Америку… и автобус… и розовый коктейль…

— В этом все и дело. — Слезы снова подступают к глазам, и я яростно их смаргиваю. — Это и есть самое отвратительное! Он точно знал, что понравится мне. В самолете я призналась, что мне надоел Коннор. Он понял, что в моей жизни не хватает волнений, интриг и большого романа. Вот и скормил мне все, что, по его мнению, я проглочу. А я верила… потому что хотела верить.

— Ты вправду считаешь, что все было задумано заранее? — спрашивает Лиззи, кусая губы.

— Еще бы, — отвечаю я со слезами. — Он специально преследовал меня, наблюдал, смотрел, что я делаю, хотел влезть в мою жизнь. Вспомни, как он заявился в спальню и всюду совал свой нос! Расспрашивал про каждую мелочь! Наверняка потом все записывал. Или держал в кармане включенный диктофон. А я… я сама же его и пригласила! — Делаю огромный глоток шнапса, и меня передергивает. — Никогда больше не смогу доверять мужчине. Никогда.