Черкесы и кабардинцы, у которых есть тоже свои нартские сказания, издавна прозвали целебные источники, на месте которых сейчас находятся курорты Минеральных Вод, Нартсана, что значит «богатырский напиток». Так в русский язык вошло слово «нарзан». Название кабардинского селения Нартан обозначает место нартских игр, место состязаний в ловкости и силе, которыми часто развлекается нартская молодежь в сказаниях. Кукурузу осетины и сейчас называют «нартским хлебом».

Ученые установили, что нартские сказания стали возникать в древнейшую эпоху величайших открытий человечества, когда люди, научившись добывать огонь, обрабатывать и закалять металлы, преисполнились радостной и гордой уверенности в своем первом месте среди других детей природы, в своем призвании стать владыками стихий и повелителями земли. Не случайно первого нарта звали Басты-Сары-Тых, что в буквальном переводе с осетинского означает «мировой силы голова». Не правда ли, в этом имени есть сходство с русским словом «человек» — тем словом, о котором наш великий писатель А. М. Горький сказал: «Человек — это звучит гордо». И по сказаниям мы видим, что гордые нарты не клонили головы перед силами небесными и земными, боролись со всяким насильником, который пытался их покорить, давали отпор как иноземцам, так и феодалам-алдарам.

В наше советское время стали осуществляться самые заветные мечтания человечества. Советский строй уничтожил господствующие классы помещиков и буржуазии, земли и пастбища стали достоянием народа, люди получили невиданную по мощи власть над природой. Ее дала людям наука, ставшая достоянием трудящихся. С небывалой силой расцвело народное искусство.

Мне выпало счастье работать над переводом осетинских нартских сказаний. Но уже закончив эту работу, я не смог с ней расстаться. Обособленные нартские сказания стали в моем воображении переплетаться, соединяться, срастаться, а в некоторых случаях — дополняться мотивами кабардинских сказаний, которые мне тоже были известны.

Так возникла эта повесть о Сослане, его друзьях и врагах.

Пришел в страну нартов голодный год. Не было дождя, солнце выжгло посевы и луговые травы. Падать стал домашний скот, а дикие, питающиеся травой звери разбежались. За ними ушли хищники. Ничего не могли добыть нарты на охоте, и пропала у них вера в свои силы. Нартские юноши, столь отважные раньше, до того ослабели, что, с утра придя на нихас — на место, где собираются мужчины обсуждать свои дела, — засыпали там, а если и просыпались, только и слышно было, как вспоминают они о пирах, о жирной доле при дележе угнанного скота, — никто не вспоминал о булатном мече, гибком луке и меткой стреле.

У одного из нартов, Сырдона (о нем еще много будет рассказано!), была собака, увертливая и дерзкая. Случалось, прибегала она на нихас, и не находилось человека, который прогнал бы ее, — все спали. Прыгала она через головы спящих нартов — кому рот оближет, у кого обувь сгрызет или перегрызет пояс. И вот однажды старейший из нартов, Урызмаг, пришел на нихас и видит: словно на поле битвы, лежат отважные нартские юноши, а собака Сырдона свои мерзости совершает над ними. Разгневался Урызмаг. Бросил он в собаку свою тяжелую палку из кости мамонта, древнего зверя. Но собака увернулась и визжа убежала, а палка, ударившись о камень, сломалась — с такой силой бросил ее Урызмаг. Собрав обломки, разгневанный, вернулся он домой. Швырнул он на пол обломки своей палки, всей тяжестью тела опустился в свое кресло и затрещало под ним его кресло, из мамонтовой древней кости сделанное, резьбою изукрашенное.

— Почему ты воедино, свел черные дуги своих бровей? Почему так жалобно затрещало под тобой твое кресло, хозяин головы моей? — спросила жена Урызмага, мудрая Шатана. — Что случилось с тобой? Кто обидел тебя?

— Никто не обидел меня, — грустно ответил ей Урызмаг. — Но как не сокрушаться мне, когда вижу я, что погибает без пищи наша молодежь. Не пристало им целые дни валяться на нихасе, и не могу видеть я, как дерзкая собака Сырдона скачет через головы доблестных юношей нартских — кому губы оближет, кому обувь обгрызет, кому перегрызет ремень на пояснице. Все спят, и никто не в силах даже прогнать ее с нихаса. Жена моя, хозяйка наша, если не могу я досыта накормить нартов так, чтобы горячая кровь снова заструилась по их жилам и чтобы опять крепки стали сердца их, тогда зачем же мне жить?

— Не печалься, — сказала Шатана. — Иди зови всех! Кладовые наши полны еды и напитков — всех накормлю я как одного человека.

И повела Шатана Урызмага по своим кладовым. Одна кладовая полна была пирогами, в другой от земли до потолка высились груды вяленого мяса, в третьей глубоко в землю врыты были глиняные большие кувшины, в которых сохранялось и крепло вино.

— Видишь, все это собирала я в годы изобилия, когда все вы оказывали мне честь и долю мою присылали мне после удачной охоты. Я все сберегла, и вот пригодилось, — сказала Шатана.

Сбежали тучи с лица Урызмага, и сказал он Шатане:

— Да здесь столько еды, что всем нартам не съесть ее за неделю. Приготовься к пиру, наша хозяйка!

И позвал Урызмаг глашатая, который обязан был оповещать нартов о важных новостях, накормил его досыта и велел ему:

— Иди по нартскому селению и кричи изо всех сил своих: «Кто в силах ходить, тот пусть сам придет! Кто сам не может прийти, тому помогите прийти! У кого есть в колыбели ребенок, тот пусть принесет в колыбели ребенка! Торжественный пир будет у нарта Урызмага Ахсартагата, и всех нартов зовет он к себе».

И по всему нартскому селению прошел глашатай, и повсюду он прокричал:

— О нарты! Кто в силах ходить, тот пусть сам придет! Кто сам не может прийти, тому помогите прийти! У кого есть в колыбели ребенок, тот пусть принесет в колыбели ребенка! Торжественный пир будет у нарта Урызмага, старейшего в роде Ахсартагата, и всех нартов зовет он к себе!

И, услышав радостную весть, повалили нарты в дом Урызмага. Все, от мала до велика, собрались у него. Накрыла Шатана столы, и день за днем сидели нарты в доме Урызмага, и все досыта ели и пили.