Лендин, подчиняясь приказу Барги, картинно поплевав на ладони, ухватил топор и принялся рубить крепкие прутья клетки. Степан сидел, тихонько постанывая, закрыв голову руками, вздрагивая при каждом ударе всем телом.

– Эй, Степа-ан! – позвала я.

Из клетки на меня уставились до боли знакомые, смешные очки. Они мне каждую ночь снились в разбитом виде и, разбитыми именно мной. Жаль, что меня кто-то опередил.

– Откуда вы знаете мое имя? – раздался дребезжащий голос, и тут я взорвалась.

– На всю жизнь оно мне запомнилось, перемещатель хренов. Фиг забудешь!!! Экспериментатор, мать твою!

Тут клетка разлетелась в щепочки, и Степан на подгибающихся ногах кинулся ко мне.

– Это вы! Ты! Мы…, Света? Нет, другая. Та… – он запнулся – Вы Таня, да?

– Угадал! – тоном голодного птеродактиля ласково пропела я. – И как только у тебя получилось нас сюда засунуть?

– Я не знаю! Волшебник! Да! Старик! Могила, сны! Я не верил, но хотел! А вдруг? Романтика! Жизнь! – залопотал он, понимая, что если не оправдается, то сегодня его все же сожгут не одни, так другие.

– Угу! И как? Нажрался романтики? Значит, старикан виноват? Как могилы грабить, добро народное воровать, так мы первые, а как виноватых искать, так нас нету! Пенсионеры его, видите ли, с пути истинного сбили! Ты хоть этого старикана в лицо помнишь? Узнать, в случае чего, сможешь? – сбавив тон, тряхнула я его за плечо.

– Век не забуду! – страстно вскинулся он. – Глаза, как у мартовского кота, желто-зеленым огнем горят, сам весь белый и борода. Во, вот досюда! – он чиркнул себя ребром ладони по впалой груди и нехотя добавил. – Все лицо закрывала, поэтому я его толком-то и не разглядел.

Я с усмешкой покосилась на Велию. Тот, прохаживаясь в сторонке, с интересом прислушивался к нашему разговору. Заметив мой взгляд, он подошел ближе и приветственно кивнул.

– А этот человек тебе никого не напоминает? – продолжила я допрос.

Степан внимательно посмотрел на Велию сквозь разбитые стекла очков, снял их, прищурился, затем вновь надел и неожиданно выдал.

– Нет! Впервые вижу! Там борода – во. Вот такая длинная была! Вот бороду я помню!

– Признавайся, – прошипела я ухмыляющемуся Велии на ухо, – зачем человека бородой запугал?

– Ага! – он не остался в долгу, ответив мне трагическим шепотом. – А ты подумай – столько лет не бриться! Я же все же не эльф, а гигиену в вашем мире магией наводить – себе дороже! Когда вернулся и увидел себя в магическом кристалле, сам чуть не испугался.

Я хихикнула, представляя нашего колдуна в роли деда мороза.

– Ладно! Это все конечно хорошо, – снова вмешался Барга, – но нам пора делать отсюда ноги, пока мстительные эльфы-селяне не решили все же сегодня кого-нибудь сжечь!

Услышав это, Степан намертво вцепился мне в руку.

– Только не бросайте меня здесь одного! Пожалуйста! Я домой хочу. У меня дома кошка голодная! Пожалуйста, помогите, не бросайте!

– Заткнись, немочь плешивая! А то щаз топориком тюкну, враз успокоишься! – выдержав, рявкнул Лендин. – Мало мне одного припадочного!

В ответ Степан икнул, посмотрел на гнома сверху вниз, перевел взгляд на его «топорик» и дрожащим голосом задал шикарный вопрос.

– Вы кто? Карлик?

Я только застонала.

«Это ж надо было такому в голову взбрести? Назвать карликом дядю, конечно, ниже среднего роста, но с огромными плечами и ручищами; обращающимся с огромным топором так же легко, как если бы это был перочинный нож»

– Да я тебя за карлика, урод, на мясо порублю, – возмутился Лендин, со свистом крутанув перед носом археолога топор.

– Да гном он, гном! – «успокоила» я Степана и тут же предупредила. – Но буйный! Так что ты иди себе, не ной, глядишь, все образуется. Никто тебя бросать не собирается! Не за тем спасали! Хотел по параллелям пошляться? Вот, кушайте – не подавитесь! А то, романтику ему подавай!

Степан побледнел и молча, засеменил со мной рядом, время от времени с опаской поглядывая на шагающего следом хмурого гнома.

Недружелюбное село вскоре осталось позади. Трава все больше попадалась жухлая, словно обожженная. А редкие деревья не давали прохлады. Казалось, что солнце с каждым шагом становилось все больше, все ярче, закрывая собой весь небосвод. Оно, опустошающим жаром, словно старалось напугать одиноких путников, заставив повернуть назад, не пропустив через невидимую границу своих владений.