Энн встала и подошла к окнам. Поток машин несколько поредел. За дорогой поблескивало угрюмое озеро, с шумом бросая волны на берег. Даже озеро, подумала Энн, влияет на то, что находится вокруг него, постепенно разрушая берег...

Из дневника Джо Мак-Эри (без даты):

«Свет утренней зари проникает в покрытое серебряными узорами окно. Она ждет там. Я вижу, как кипит в ней кровь, так же отчетливо, как вижу лучи кровавого солнца, прорывающие слоистые облака рассветного неба. Это совершенно новый день с совершенно новыми жаждой и голодом.

Мой друг, изготовленный из холодного, остро отточенного металла, вливает в меня свою силу, когда я поглаживаю его в кармане. Вверх и вниз, вверх и вниз... как будто я вхожу в нее.

Она видит меня. Откуда берутся все эти маленькие бездомные девочки? И почему они в конце концов оказываются одни в парке? Легкая добыча для таких мальчиков, как я.

Боже! Она видит меня и улыбается. Неужели она не напугана? Я люблю страх. Я могу определить его по запаху. Это возбуждает меня».

Рано утром Энн позвонила Нику, чтобы попросить его прийти.

— Мон-Пьер. — Его голос звучал устало, грубовато.

— Привет, это Энн. Мне нужна твоя помощь. Зайдешь? — Она старалась изобразить беззаботность, но сама удивилась, сколько отчаянья было в ее голосе.

— Я был бы рад, Энн. Но меня иногда ждут и другие дела. — Он засмеялся, чтобы смягчить смысл сказанного. — У меня есть одно дело на заводе, о воровстве.

— А ты не смог бы заняться этим делом здесь?

— Нет, я должен поехать на завод. Ты знаешь, они поймали парня, который воровал, но им нужны более веские доказательства. Вот здесь я и пригожусь. Я мог бы приехать к тебе немного позже. Годится?

— Ну конечно, приезжай, когда сможешь. — Энн положила трубку и оглядела опустевшую квартиру.

Она уже давно одна, слишком давно. Энн почти хотела, чтобы зашла мать и позвала ее пройтись по магазинам... «Сакс и я». «Магнин». Все равно что. Все равно, только бы ни о чем не думать. Она знала, что Ник не тот человек, который стал бы потакать ее капризам. А Джо всегда и во всем потакал ей. Будь у него выбор — подчиняться или не подчиняться, — он бы не задумываясь выбрал первое. Но в действительности, думала она, у человека редко бывает возможность свободного выбора. Она сама выбрала счастливую жизнь с Джо, как это было вначале. Но она не может вернуться к их началу. Да и Джо, скорее всего, не сможет.

Энн хотела знать о нем больше. Она помнила те порнографические журналы в его кабинете и испытанное ею потрясение. А что, если просмотреть его бумаги еще раз? Быть может, выяснится что-нибудь такое, что даст ей силы помочь Джо или — наоборот — освободит ее от него, освободит для новой жизни.

Она включила свет во всей квартире — в гостиной, столовой и кухне. Включила магнитофон и поставила кассету с записью Рикки Ли Джоунса. Ей не хотелось быть одной.

В кабинете чувствовался холод: дуло из окон, выходящих в сторону берега. Энн зажгла верхний свет, настольную лампу и легким щелчком включила небольшой обогреватель, который Джо поставил в углу комнаты. Энн провела пальцами по полированной дубовой крышке стола, немного сомневаясь, стоит ли ей открывать ящики. Она вспомнила день, когда они с Джо впервые увидели этот письменный стол в антикварном магазине на Холстед-стрит. Тогда они были женаты всего несколько месяцев, и у них было не очень много денег. Она видела «писательский» блеск в его глазах, когда он выдвигал и задвигал ящики, восхищаясь латунными ручками.

До Рождества оставалось чуть больше месяца, и Энн сказала ему об этом.

— Даже не думай покупать его мне, — возразил он, — мы не можем себе этого позволить.

И они ушли, но она через некоторое время вернулась и на небольшие сбережения, сделанные еще до замужества, купила ему этот письменный стол.

Хватит воспоминаний, подумала Энн, выдвигая центральный ящик. В нем лежали ручки, карандаши, линейка, вырезки из газет, бланки, на которых Джо выписывал счета своим клиентам, ластики и пакет запасных лезвий для складного скальпеля... Энн взяла их, посмотрела на них и выбросила в мусорную корзину. Она еще пошарила в ящике, но больше ничего не нашла.

Энн выдвинула ящик полностью и обследовала все его поверхности. Дойдя до дна, она заметила, что с левой стороны он глубже, чем с правой. Кроме того, правая стенка была сделана из другого дерева. У ящика, должно быть, есть второе дно, подумала она, ощупывая его со всех сторон и пытаясь поднять дно. У самой стенки она обнаружила небольшую выемку, в которую мог войти указательный палец. Она нажала в этом месте, и фальшивое дно ящика ушло вниз.

Внутри лежало несколько блокнотов с записями, сделанными по годам, что было аккуратно помечено на обложке каждого блокнота. Начинались записи в 1963 году, когда Джо был еще мальчиком. Энн встала на колени и вынула блокноты. С некоторым волнением она подумала, что наконец-то сможет узнать хоть что-то о семье Джо, о его детстве. В то же время она боялась того, что могла узнать.

Энн разложила блокноты перед собой в хронологическом порядке и долго смотрела на них, не решаясь открыть. Наконец она взяла одну тетрадь, где, судя по датам, Джо впервые мог упомянуть о ней. Она очень хорошо помнила, как они с Джо встретились. Начались каникулы, и в колледже было тихо. Энн шла по лесу, выбирая тропинки, которые, она думала, известны только ей одной.

Энн всегда любила лес, в отличие от других, кому были по душе широкие дороги, треки и дорожки близ колледжа. Ее соседки по комнате часто говорили ей: