— Как ты помнишь, врагов у меня предостаточно, — вывел его из сладостных грез Ганнибал, вновь заговорив о делах, — и больше всего их в Карфагене. Но и здесь, после того как я объявил себя независимым правителем, их только прибавилось. Греция почти объединилась для того, чтобы отогнать наших союзников скифов, и теперь от них мало толку. Иллур надолго завяз на Истре. Да и македонцы Филиппа тоже убрались обратно в свои земли.

— Значит, двойного наступления на Рим с севера и юга пока не будет? — бестактно поинтересовался Федор.

— С севера стоят верные мне кельты, — заявил Ганнибал, немного поморщившись от слов Чайки, напомнивших, что не все в этой жизни происходит так, как хочется даже такому сильному военачальнику, как он, — но без помощи конницы скифов римлян им не одолеть. Они и так едва успевают отбивать римские атаки в районе Генуи, где их флот в последнее время постоянно высаживает десантные силы, стремясь отобрать назад эти земли.

Федор замолчал, почувствовав, что Ганнибал клонит к чему-то важному.

— Я уже говорил тебе о том, что главная опасность для меня исходит сейчас из самого Карфагена. Но я не могу отправить на помощь Гасдру-балу свои силы, пока не закончу новый набор среди местных кельтов и кельтов Испании. А для этого мне нужно выиграть время. Кроме того, на море господствует римский флот, а флотоводцев, как ты помнишь, у меня не хватает.

Ганнибал отодвинул чашу с вином и вновь подошел к двери, сквозь которую неслись шумы отдаленного сражения. Бросив взгляд на битву произнес, не оборачиваясь:

— Почти треть офицеров флота осталась верна Арваду и его хозяевам в сенате, отведя свои корабли в Лилибей. И если твои слова верны, то их можно считать пособниками римлян, которые скоро вступят в войну на их стороне. А римский флот и так почти что господствует в водах Италии. Но настал час показать им, что море тоже должно быть моим. Поэтому, пока идет набор новой армии, я должен нанести быстрый удар по римскому флоту. И ты мне поможешь в этом.

— Я? — не удержался от восклицания Федор, чуть не поперхнувшись оливками. — Но ведь я же командир хилиархии. Пехотинец.

Поймав безмолвный сигнал от Ганнибала, Федор тоже встал из-за стола и приблизился к нему.

— Позволь спросить, Чайка, — неожиданно усмехнулся Ганнибал, — где твоя хилиархия?

— Идет сквозь пески Нумидии, — опустил голову Федор, добавив: — Без меня.

Он слегка загрустил, вспомнив о друзьях, которые воевали без него и, возможно, считали его предателем.

— Вот именно, так что ты ей ничем не поможешь. О твоей хилиархии позаботится мой брат, — заверил его Ганнибал, — а ты нужен мне здесь. Ведь раньше ты неплохо справлялся и с ролью флотоводца. Чего стоит одно плавание в Испанию. Ты же довел корабли до Нового Карфагена.

От такой незатейливой похвалы попахивало обычной уловкой, но Федор все же воспрял духом. Доброе слово, оно и командиру хилиархии приятно.

— Когда мы отобьем этот штурм и отгоним римлян от стен, — перешел к делу новый тиран, — ты встанешь во главе флота из двенадцати квинкерем и десятка триер, вместе с которым пройдешься вдоль всего побережья Италии от Тарента до самой Генуи и обратно. Ты будешь вступать в сражения со всеми встречными римскими кораблями и, даже если тебе придется потерять большую часть кораблей, ты должен доказать Риму, что спокойные времена на море для них закончились. Отныне я буду беспокоить римский флот везде. А Рим должен проститься со своим господством в этих водах.

Федор молчал, переваривая услышанное. Похоже, ему выпало очередное смертельное задание, с парой дюжин кораблей терзать весь римский флот, который был наверняка в несколько раз больше. «Похоже, придется думать и действовать, как пираты, — невесело размышлял новоявленный флотоводец, — а что делать. Где наша не пропадала, как-нибудь выкрутимся».

— Первым делом ты зайдешь на Сицилию, где согласно моему приказу возьмешь еще пять кораблей, — добавил Ганнибал таким тоном, словно пытался донести до Федора особую важность его миссии. — Вернешься, как позволят боги.

— Будет исполнено, — поклонился Чайка.

Гоплиты на этот раз попались упорные. Они лезли и лезли наверх, не считаясь с потерями. Леха Ларин с настороженностью наблюдал из башни, как все труднее становится его людям сбрасывать атакующих греков со стен.

«Еще немного — и прорвутся, — решил адмирал, глядя, как очередная лестница была отброшена от края стены, и гоплиты, роняя щиты и мечи, посыпались с нее на камни, как спелые бананы с пальмы, — ребята упертые. Скорее бы подкрепление подошло».