– Как ты смел, заставить чувствовать меня неловко не веря твоей истории? И я тебя уверяю, у мне не узкий кругозор. Я, возможно, одна из немногих, кто тебе поверит. Ты, может быть, изумишься как широко и полно мое видение мира, – Она массажировала кожу на запястье, впиваясь взглядом в Драстенаа.

– Какие вы противоречивые,– мягко сказал он:– Иногда, я думаю, что вижу в тебе мужество, а в другую секунду я не вижу ничего кроме трусости. Скажи мне, ты всегда в ладах с собой?

Рука взлетела к ее горлу, а глаза расширились. Он задел кое-что чувствительное. Безжалостно он следовал намеченному пути:– Будет ли это слишком нахально попросить, что бы вы выделили немного вашего драгоценного времени , что бы помочь кому-то в нужде – способом, которым они хотят, что бы им помогли, а не способом, которым вы желаете помочь?

– Ты заставляешь все звучать как будто это все моя вина. Как будто из нас Я –сумасшедшая,– возразила Гвен.

– Если то, что я говорю верно, а я клянусь, что это так, ты действительно кажешься мне наиболее неблагоразумной,– спокойно сказал Драстен.– Тебе не пришло в голову, что я нахожу ваш мир – без каких либо знаний древности, с безрукими, голыми деревьями и с формально обозначенной одеждой– таким же противоестественны, как ты находишь эту историю?

Сомнение. Он мог видеть его на ее выразительном лице. Ее предвещающие бурю глаза еще больше распахнулись, и он мельком увидел ту таинственную вспышку уязвимости под ее стойким фасадом. Ему не нравилось провоцировать ее, но Гвен не знала, что было под угрозой, и у него не было возможности сказать ей. У него не было времени, что бы войти в ее мир и искать другого человека. Кроме того, он не хотел другого. Он хотел ее. Она обнаружила его, она пробудила его, и его убеждение, что ей было суждено быть вовлеченной помогать ему, правильные вещи увеличивались с каждым проходящим часом. В этом мире нет совпадений, Драстен, говорил его отец. Ты должен видеть глазом орла. Ты должен отделить, возвыситься над загадкой, и отобразить ее очертания. Все происходит не случайно, однако ты можешь только различить контур.

Гвен по массажировала ее виски, хмуро смотря на него.

– Из-за тебя у меня головная боль.

Через мгновение она покорно вздохнула, смахнув челку со своих глаз.

– Хорошо. Я сдаюсь. Почему ты не рассказываешь мне о себе. Я имею в виду, как ты думаешь, кто ты?

Довольно скупое поощрение, но он был готов работать со всем, что он мог получить. Он еще не осознал как напряжен был, ожидая ее ответа, пока мускулы не расслабились под его кожей.

– Я говорил тебе, что я глава клана, не смотря на то, что мой отец, Сильван, все еще жив. Он отказывается быть лордом в шестьдесят два года, и я его не виню. Так долго нести такую ответственность,– Драстен закрыл глаза и глубоко вдохнул: –У меня был брат Дэйгис, но недавно он умер.

Он не упомянул о том, что его невеста была убита, пока Дэйгис сопровождал в замок Кельтар на свадьбу. Чем меньше говорить о любой из его невест другой женщине, тем лучше. Это была его наболевшая тема.

– Как? – нежно спросила Гвен.

– Он возвращался из владения Эллиота, когда был убит в клановой битве, которая не была даже нашей, а между Кемпбелл и Монтгомери. Скорее всего, он увидел, что Монтгомери численно сильно уступали, и решил оказать содействие.

– Мне так жаль,– мягко сказала она.

Он открыл глаза, что бы найти мерцающее сочувствие в ее взгляде, и это воодушевило его. Когда он отклонился от ствола упавшего дерева и потянул ее ногу через ствол так, что они оказались лицом к лицу, и она не возражала. С ним, стоящим на земле, и ней развалившейся на дереве, их глаза были на одном уровне, и это, казалось, помогло ей чувствовать себя спокойнее. –Дэйгис был таким – ответил он ей со смесью горя и гордости, – Для него было естественным сразиться в чужой битве. Его сердце проткнули мечом, и в одно горькое утро я проснулся, что бы обнаружить своего брата, привязанного поперек крупа его лошади, сопровождаемого домой охраной Элиота.И горе разрывает мое сердце. Брат мой, я подвел тебя и отца.

Она нахмурила брови, отражая его горе.

– Твоя мать?– она мягко спросила.

– Мой отец вдовец. Он умерла в родах, когда мне было пятнадцать. Ни она ни малыш не выжили. Отец не женился второй раз. Он клянется, что для него это была одна истинная любовь ,– Драстена улыбнулся. Чувство его отца было понятно Драстену. Брак его родителей был совершен на небесах: он – Друид, она – дочь эксцентричного изобретателя, который насмехался над правилами поведения и обучал свою дочь лучше, чем большинство – своих сыновей. К сожалению, образованные девушки были едва ли в изобилии в Высокогорье, или впрочем, где-либо еще. Сильвану действительно повезло. Драстен долго ждал такого же брака, но время сломило его, и он бросил надежду найти такую же женщину.

– Ты женат?

Драстен встряхнул головой

– Нет. Я бы не пробовал целовать тебя, если бы был обручен или женат.

– Хорошо, один ноль в пользу мужчин вообще,– сказала Гвен сухо:– Разве ты не в том возрасте, что бы ни разу не быть женатым? Обычно, когда мужчина не женат в твоем возрасте, значит с ним что-то не так,– с вызовом сказала она.

– Я был обручен,– с негодованием запротестовал Драстен, не собираясь сообщать ей количество раз. Это был не лучший довод в его пользу, и она была ближе к истине, чем ему бы хотелось. С ним действительно что-то не то. Как только женщины проведут с ним немного времени, они собирают свои вещи и убегают. Этого было достаточно, что бы заставить мужчину усомниться в своем очаровании. Он уже видел как она собиралась добиваться разъяснениу, поэтому торопливо сказал, надеясь что это закончить обсуждение.– Она умерла перед свадьбой.

Гвен взвизгнула.– Мне так жаль.

Они замолчали на некоторое время, затем она сказала.– Ты хотел бы жениться?

Он вопросительно изогнул бровь

– Девчушка, ты предлагаешь себя?– он промурлыкал. Только если бы она захотела, как он бы подхватил ее и женился пока она не передумала. Он обнаружил, что разговаривает с ней больше, чем когда либо с любой из своих невест.

Гвен вспыхнула.

– Конечно, нет. Мне просто интересно. Я только пробую выяснить, какого ты сорта.

– Да, я хочу жениться и иметь детей. Я просто нуждаюсь в доброй женщине,– сказал он озаряя ее его самой очаровательной усмешкой.