– В следующий раз – это когда, Жень? – спросила она жалобно.

Он не ответил и вышел из кухни. Лена поплелась следом, как на эшафот.

Пока Женька одевался в прихожей, она молча стояла рядом, не зная, что сказать. А потом вдруг выпалила на одном дыхании, сама от себя не ожидая:

– Жень, если честно, я все придумала. Этот мой Сашка, он… Он ни в какой не в командировке. Его вообще нет. Нет и не было. А тапочки эти я для Веньки купила. Помнишь брата моего, Веньку? Он приходит иногда в выходные. И бритвенные приборы в ванной тоже… его.

– Кого – его? – Женька оторопело уставился на нее и застыл с курткой в руках.

– Венькины, – поморщившись, объяснила Лена. – Ну, он иногда ночевать остается. И бреется по утрам. Жень, ты чего на меня так смотришь?

– Венька – бреется? – Он строго сдвинул брови. – Это как – бреется? Это сколько же ему лет, а?

– Восемнадцать. – Лена пожала плечами.

– Восемнадцать, – недоверчиво повторил Женька. – Восемнадцать лет Веньке. С ума сойти… Лен, ведь я его когда последний раз видел, ему лет пять было! Или шесть!

Лена в ответ рассмеялась:

– Ну да, шесть лет и было. Мы тогда еще все вместе в этой квартире жили, с родителями. Так ведь с тех пор уже двенадцать лет прошло. Ты думал, он с тех пор не вырос?

– Я не думал. Я вообще ни о чем не думал… эти двенадцать лет.

– Как это – ни о чем?

– А так, – отмахнулся он и добавил сурово: – А про Сашку ты мне точно, значит, наврала?

– Точно. – Лена отвела глаза, ругая себя за внезапный порыв откровенности. – Нет никакого Сашки.

– Почему? – строго спросил Женька.

– Нипочему! – огрызнулась она в ответ. – Нет, и все. Мало ли у кого чего нет!

– Да нет, я не об этом. Наврала мне почему?

– А просто так, – хмуро ответила Лена. – Захотелось, вот и наврала. Нельзя, что ли?

– Нехорошо врать вообще-то. Тем более мне.

Он выглядел абсолютно серьезным, и голос был суровый, как у преподавателя, отчитывающего нерадивую студентку за систематические прогулы.

– Чем это ты такой особенный, что тебе врать нехорошо?

– А всем, – ответил он неопределенно. – Всем особенный. Вообще, это плохо, что никакого Сашки у тебя нет.

– Ничего, я привыкла. В одиночестве свои плюсы. Независимость прежде всего… И вообще.

– Независимая ты наша, – задумчиво ответил Женька. – Да я сейчас не об этом. Я просто подумал, если бы ты не одна жила… безопаснее было бы.

– Слушай, иди ты к черту со своей безопасностью! – не выдержала Лена. – Сколько можно об одном и том же? Надевай свою куртку и проваливай! Тошнит от тебя уже!

– Ну надо же, – усмехнулся он, совершенно не обращая внимания на то, что она на него орет. – Сколько лет ты мне мозги парила этим своим Сашкой, а? Года четыре или пять? И главное…

– Если ты сейчас же не уйдешь… я… я не знаю, что с тобой сделаю…

– И главное, ведь как убедительно врала!

– Я убью тебя просто, если ты сейчас же не уйдешь, Шевцов! Я тебя задушу! Я тебя кухонным ножом зарежу! И не посмотрю, что он тупой!

– Все-все. – Он поднял вверх обе руки. – Сдаюсь! Если ты так настойчиво меня выгоняешь… Нет, а я-то, дурак, ведь поверил же, а?

– А что, в это так трудно поверить? – спросила Лена упавшим голосом. Дурацкий разговор, скорее бы он кончился!

– Не трудно. Совсем не трудно, Ленка, – сообщил он, улыбаясь во весь рот, быстро застегнул куртку и щелкнул ее по носу. – В это очень даже легко поверить!

– Уходи уже, – простонала она.

– Уже ушел. А ты не грусти. Не грусти и не переживай. Все будет хорошо, вот увидишь. Я тебе позвоню. Завтра днем и… И еще вечером. Вечером тоже позвоню!

– Ночью не забудь позвонить, – ядовито добавила Лена. – Вдруг твой маньяк ночью ко мне в окно влезет?

– На пятый этаж? Думаешь, он на такое способен?

– А то. Они знаешь, какие способные, эти маньяки. Ты уж поверь, я же по ним кандидатскую защитила.

– Ладно, – легко согласился он. – Ночью тоже тебе позвоню. А ты, пожалуйста, все-таки… будь осторожна.

Лена послушно кивнула в ответ и, даже не зажмурившись, храбро спросила:

– Целоваться будем на прощание?

Голос прозвучал почти равнодушно. Почти так, как и должен был прозвучать.

Женька посмотрел на нее снизу вверх и ничего не сказал. Поднял свой кожаный портфель, повернулся и вышел, осторожно закрыв за собой дверь. Так осторожно, как будто Лена заснула и он теперь боялся ее потревожить.