«Жидковато, мудак, отстегнул, – подивился майор человеческой скупости. – Сотку за то, чтобы дружок ночь на нарах не кувыркался? Слабо…»

«Меркурий» Бодровского шелестел шинами по проспектам погруженного в сон города. За американским лимузином (магнат питал слабость к просторным, заокеанского производства средствам передвижения) кильватерной колонной следовали джип с охраной и малолитражка Вовки Гуляя, похожая на букашку, догоняющую стадо сверкающих металлической чешуей динозавров.

– Ну что, Святой, очередной тест дал положительные результаты? – Бодровский, открыв мини-бар, разливал виски по хрустальным стаканам с широким дном. Следуя рецептуре, туда же он добавил содовой воды и несколько кубиков льда. – Завтра вы захотите проверить, как я вытащу вас из следственного изолятора ФСБ? Вытащу… Дюжина чинов службы безопасности отложит заначку на безбедную старость, кто понаглее слетает с любовницами на Канарские острова, а я впишу в графу «расходы» сумму на порядок выше ста долларов.

Платон Петрович подал стакан журналистке, ерзавшей на поскрипывающих кожей сиденьях. Она пригубила виски, и было слышно, как звенел лед, ударявшийся о ее зубы.

– Дарья Ивановна, наш общий друг рассказал вам о предложенном ему контракте?

– Да, – кивнула Угланова, оглянувшись на Святого.

– Я противник впутывания женщин в мужские дела, но ваше острое перо может нам пригодиться. Скоро состоится учредительный съезд лиги. Соберутся очень серьезные и влиятельные люди. Осветите это событие в своей газете. Мы не хотим шумной рекламной кампании, поэтому приглашаем только вдумчивых, ответственных журналистов, способных по достоинству оценить значимость этого форума. Бизнес-элита всерьез обеспокоена распространением наркотиков среди молодежи. Мы будем вкладывать деньги в борьбу с заразой, а не распинаться с трибун и экранов телевизоров, как делают политики, подменяя решение проблемы трепом. Я пришлю вам приглашение на учредительный съезд. – Сделав паузу, Бодровский придвинулся поближе к журналистке: – Что касается миссии, предложенной нашему общему другу, то не стоит предавать огласке столь щепетильное задание. – Слова звучали как предупреждение и как плохо скрытая угроза. – Мы предоставим Святому самому делать выбор. Он-то хорошо знает, что есть закон, а есть справедливость, и эти два понятия слишком часто не совпадают! – Платон Петрович игриво чокнулся с девушкой, не успевшей отклонить свой стакан.

«Меркурий» доставил недавних арестантов милицейского отделения к подъезду дома Углановой, как и попросил Святой.

Блочная пятиэтажка зияла провалами темных окон, за которыми отсыпались люди, чтобы с утра пораньше встать, умыться, позавтракать и отправиться на дачу или другим способом убить выходной день.

Спотыкающаяся, со слипающимися от усталости глазами Угланова, чертыхаясь на каждом шагу, побрела в неосвещенный подъезд, оставив Святого наедине с магнатом.

– Я завтра улетаю в Нью-Йорк. Визит краткосрочный. Постарайтесь денька три не буянить. По возвращении мы займемся судьбой близкого вам человека.

Механизм стеклоподъемника заурчал, поднимая пуленепробиваемое стекло, сантиметр за сантиметром скрывавшее лицо Бодровского.

– Кого? – взволнованно спросил Святой, которому осточертела назойливая забота магната.

Он дернул ручку, пытаясь открыть дверь лимузина. Из узенькой щели раздался сиплый, каркающий смех:

– Всякому овощу свое время…

Окончание фразы Святой не расслышал. Сорвавшийся с места «Меркурий», ведомый опытным шофером, попетлял по узким дорожкам и скрылся за поворотом.

Покуривая в сложенную трубочкой ладонь по привычке, выработанной в спецназе, подошел Вовка Гуляй, до сих пор не высовывавшийся из своего задрипанного «Форда».

– Командир, давай примем предложение Бодрыча. Фартовый интерес! Нам по плечу. Надоело мхом покрываться! – Бывший сержант повертел ладонью, проверяя, не просвечивает ли огонек сигареты.

До Святого не сразу дошел смысл сказанного. Его мозг был занят новой заморочкой, подкинутой гораздым на выдумки воротилой.

– Что? – Он вернулся к действительности.

– Завалим этого наркобарона, как лося, и дело в шляпе. Мы же в таких сечах пулям не кланялись… – Экс-спецназовец выгнул колесом развитую грудную клетку и приложил ладонь к виску, пародируя военное приветствие.

Святой уничижительно потрепал его по щеке:

– Фанатеешь, Гуляй. У тебя с психикой все нормально?

– Крыша пока не едет! – обиженно пробасил тот.

– Когда же тебя этот славянский Ротшильд подцепил на крючок?! – Святой не делился с Вовкой предложением попутешествовать в горы. – Ладно, не тужься! Вижу, что Бодровский успел тебе мозги проканифолить. Значит, согласен стать пушечным мясом?

– Почему мясом? Вставим пистон азиатам, сбагривающим наркоту. Совместим приятное с полезным! – простуженно, хриплым голосом произнес филдоператор.

– Полезное… может быть, а вот приятное… – Святой самым внимательным образом изучил каждую черточку физиономии двухметрового великана. – Как звали у нас в спецназе парней, ловящих кайф от самого кровопролитного рейда? От заданий для камикадзе? Кому никогда и нигде не больно и не страшно?

Экзаменуемый дерзко выпалил:

– Отморозки!

Повернувшись, словно на строевом смотре, Гуляй задел плечом Святого и, ступая строевым шагом, отмаршировал к машине. Запуская движок малолитражки, просевшей под весом его массивного тела, Гуляй осветил фигуру командира фарами.

– Святой! Я остаюсь в резерве! – зычно проревел экс-сержант, проезжая мимо.

Пушистый помазок из шерсти барсучьего хвоста нежно массировал щеки, равномерно распределяя радужную мыльную пену. Крема для бритья в ванной комнате Углановой не оказалось, а вот эту дорогостоящую вещицу какой-то рассеянный любовник позабыл на полке зеркала. Там же в стаканчике со старыми зубными щетками, сохраняемыми Дарьей в соответствии с чудной суеверной приметой, он обнаружил одноразовый бритвенный станок.