Я сидел, боясь шевельнуться. По спине пробежал липкий холодок, а сердце вдруг оказалось зажато в чьей-то невидимой ладони…

Когда-то, во времена моего детства, был такой мультик, фашизм представлялся там громадным спрутом, опутывающим планету. Слава Богу, с Гитлером не сбылось, а вот со «Струной»…

Отбирать детей у родителей? Может, не у самых примерных, но все же относительно благополучных родителей? Это все-таки за гранью… Конечно, спец во всех делах разом господин Валуев знает, как заботиться о детях лучше родной матери. Особенно такой, как у Соболева. Да любой! Любой женщины, которая не звучит в унисон с Высокой Струной…

Только почему вдруг Димка? Пускай о нем я мало что знаю, но в том же гадюшнике полным-полно было детей, чьи родители — хронические алкаши, бывшие урки, наркоманы… У Соболева, конечно, тоже не подарок. Знаем мы этих, скучающих без мужней ласки.

Но как-то необъяснимо расходует «Струна» свои силы. С одной стороны помогает, с другой — делает это столь избирательно. Я бы даже сказал, необъяснимо избирательно. Почему этот, а не тот?

Вспомнился Игорек, счастливо обретший квартиру и «колпак» Струны впридачу.

Похоже, в последнее время я подзабыл, насколько все запущено.

— Да, Дим, хлебнул ты с ними, — заметил я, обращая свой взгляд к муравьям на щебенке. Первый их испуг миновал, и теперь бесконечные стройотряды маленьких насекомых вновь принялись за дело.

— Я-то что, — ломающимся голосом произнес он. — Вот вы, Константин Антонович. Я-то так думал… что они вас того, блин. Совсем хотели…

— А они и хотели, — признался я. Сам не знаю, зачем.

Сломалось во мне что-то. Надоела вся эта возня, игрушечные тайны, двойная жизнь. Ведь я уже целый год не мог никому сказать правды. Никому!

— А как же…

— Сбежал я от них тогда… А теперь вот прячусь, — я снова взглянул на него. Димка не моргая следил за мною. — Читал Киплинга? Прятаться надо у кита под боком. Тогда он тебя и не найдет.

Соболев раскрыл рот. Похоже, такого поворота он не ждал. Думал, что всё хоть как-то проще… Наверное. Не в моих это силах: влезть в голову к бывшей грозе 8-го «Б».

Из-за кустов донесся чей-то истошный крик. Ничего страшного в этом не было. Мелкие просто играли в салочки и один указывал другому, куда бежать. Но шумовую завесу они устроили на целый пехотный полк.

Я вдруг заметил, что жара начинает спадать. Ветер в кои-то веки подул со стороны Мастыкинского озера. Будь мне действительно плохо после вчерашней железнодорожной эпопеи, сейчас бы вздохнул с облегчением.

— Знаете, Константин Дмитриевич, — сказал наконец Димка. — нам тогда, наверно, не стоит больше видеться. А то подумают еще чего-то. У них тут, наверно, везде шпионы. Если они вас проглядели, то это просто вам повезло…

— Вот и я тоже думаю, — честно признался я. — Везет мне как-то, Димка, не к добру…

Он улыбнулся, словно пытаясь меня подбодрить.

— Да ладно, Константин Антонович (похоже уже привык), мне тут иногда даже нравится. Пацаны хорошие попались. Правда, порядки у них здесь дурацкие…

— Где? В «Веге»?

— Угу, — кивнул он. — Им почему-то кажется, что все мы совсем еще маленькие, что всем нам должно нравиться то, что им в детстве нравилось, а мы… Знаете, тут у одного парня в тумбочке кассеты нашли. «КиШ» там, «Ария», «Коловрат» даже! Такое началось! Главное, «коловратов» пропустили, а вот к «Арии» прицепились, типа, это сатанисты. Так это все ладно. Знаете, как его наказали… — он огляделся по сторонам и, давя в себе смех, сообщил: — Погоны с него сорвали.

— Какие? — не понял я.

— Да у нас там в «Веге» все что-то вроде формы носят. Дурацкая такая, — он даже поморщился. — Как у скаутов бывает. Знаете, наверно… Да вот куртки у нас от нее же, только там с погонами. «Отряды юных трубачей» называется… Так вот, с этого парня погоны сорвали, простым воспитанником сделали, а ему с того не холодно и не жарко. Как и всем нам. А они, воспитатели, думают, что наказали нас типа. Только не понятно: за что и как? — он вновь усмехнулся.

— Тут такого нет, — нерешительно заметил я.

— Конечно! — с жаром ответил Димка. — Дядя Юра себе такие глупости не позволяет. Я со здешними уже потусовался немного, да мне и «старые» рассказывали. Кто с ними на Каму в прошлом году ходил, — Соболев даже прикрыл глаза, замечтавшись. — Тут прикольно. Парням нравится. Только мне не светит…

— Почему? — удивился я.

— Распределили. Значит, теперь уже никаких переводов… — Он опять усмехнулся по-взрослому. — Если б не это, все бы сюда сбежали. В других приютах и не осталось бы никого.