Еще пламя осветило знаки, что чертил Вед длинным изящным жезликом из кости редкого зверя индра на тонком слое голубовато-белой соли, покрывавшей крышу Звездной башни.

Вед считал и пересчитывал, считал снова, затирая старые знаки, и боялся поверить в точность своих расчетов. Но не зря долгие годы создавал он прихотливую и мудреную магию, магию чисел, которую когда-нибудь, возможно, нарекут его именем. И именно она, эта магия чисел, лучше и точнее хрустального шара, серебряной чаши, внутренностей умершего в утробе матери младенца или пламени над костром из костей дива подсказывала Веду — то, чего он так опасается, все же свершится!

«Дорога эта стара, как сама земля, по которой она пролегла. И дорогой-то ее назвать можно лишь потому, что по ней издавна двигаются люди. И нелюди…

Широкая, кочковатая, в добрый десяток шагов шириной, вьется она по землям разных племен, беря свое начало в необозримой дали, у берегов теплых Южных морей, где белые чайки кричат над зелеными волнами, а по отрогам поросших дикими оливами гор бродят козьи стада и необузданные, кровожадные лихи.

Дорога раздваивается и расстраивается, словно водный поток, и притоки ее разбегаются по окрестным землям, соединяя меж собой селения разных народов, что живут по берегам моря.

В Великой степи пути вновь сливаются в один, и ведет он на полночь, к дремучим лесам и полноводным рекам, минуя стороной негостеприимные гористые земли белых цогов, что видят ночью лучше, чем днем, и любят человеческую кровь больше, чем воду.

Через земли лесовиков-родов, через пустынное нагорье, именуемое Северными Буграми, на Север, на Север ведет дорога, туда, где стеной встают из утреннего тумана темно-зеленые ели, где потоки делаются холодными, как лед питающих их ледников, а люди — воинственные корья и дикие чуди — носят шкуры и не умеют плавить металл.

Достигнув гор, именуемых Великим Ледяным хребтом, дорога сворачивает и далее ведет на восход, и много-много дней пути странники видят по левую руку лишь сверкающие, словно алмазы, ледяные шапки на горных вершинах, по правую же руку всегда лежит дремучая, дикая и страшная чащоба — Черный лес. То земли беров, и горе путнику, если свернет он с пути или будет идти по нему ночью один, без мудрого спутника или быстрого коня…

Пройдя полмира, дорога упирается в Серединный хребет. Он не может сравниться с Ледяным по высоте своих пиков, но такой же непроходимый, и лишь в одном месте, через перевал, не зря именуемый Перевалом Скелетов, можно минуть Серединный хребет и попасть в богатые Загорные земли, земли, где, как говаривают побывавшие там, и солнце ярче, и трава зеленее, и люди дивнее, чем мы с вами. И я, идя оттуда, подтверждаю — истинно так!

Перед Перевалом Скелетов отходит от большой дороги малая, и ведет она вдоль Серединного на полдень, к озеру Корвавой воды, в Великую Степь, что населена кочевыми вагасами, пасущими свои стада и молящимся Великой Кобылице. Но я туда не ходил, и более ничего о тех краях не ведаю…

Зато был я в Загорье, и скажу о нем: по Загорью, именуемому еще Страной Ар-Зум, дорога идет дальше, на полудень, но забирая к восходу, дабы путники, идущие и едущие по ней, не попали в Голубые Пески Махадум, где нет жизни ни для зверя, ни для человека.

Между Страной Аров, а именно это означает слово «Ар-Зум», и местностью, где обитают люди языка Ом, лежит три луны пути в обход Голубых Песков и гор по местам глухим и диким. Страна Ом — самая северная из стран восхода, и далее дорога ведет уже по обжитым местам, а их без счета — и богатые земли Лури, и гористая страна Ор-х-гван, жители которой поклоняются странному богу, что в образе чудовища пожирает людей, и много других стран, чудных и диковенных, и все там, не как у нас — одежда, оружие, еда, и боги там тоже другие, чужие и непонятные.

На берегах большого моря, где волны не имеют цвета, а в воздухе висит туман от вечных дождей, дорога завершает своей бег, вновь рассыпаясь множеством троп, тропинок, дорожек, чтобы закончиться у порогов тростниковых хижин в глубинах диких лесов, или в каменных ущельях голубых, красных и черных гор.

Такова она, дорога, Великий Мировой Путь, или, говоря нашим языком, Великий Ход, что связывает воедино все обитаемые земли, а других земель нет и быть не может, ибо твердь конечна, как любое из ее составляющих, будь то камень, песчинка или гора. Так говорят арские мудрецы, а значит, так и есть!

Много, очень много живет вдоль Хода людей, и еще больше — нелюдей, а в стороны от Хода лежат земли дикие, и никому неизвестные.

Вы спросите меня, для чего Великий Ход и кто его сделал?

Я отвечу, но лишь на первый вопрос, ибо никто не делал Великий Ход, был он всегда, с тех пор, как солнце дало людям людово.

А нужен Ход, чтобы ходить по нему. Чтобы народы могли знать друг о друге, могли менять дары своей земли на дары земли соседей, и еще — чтобы тот, кто захотел положить жизнь свою на то, чтобы узреть всю Землю, мог свершить задуманное.