– Да ладно, чего уж там! Мир! – Охранник протянул руку, Стас пожал ее, притянул парня к себе, они обнялись.

– Я вот только одного не понял, – Стас вопросительно обвел глазами своих друзей. – А Тина, с Тиной-то что?

– А этого, папа, никто не сможет сказать, кроме Виолетты, – ответила за всех Катя.

Стас тотчас сорвался с места.

– Ну так поехали, чего ж вы сидите?

– Куда? – не поняла Марьяна.

– Ну как это куда? Домой, к ним! Уж я с ней поговорю! Уж она мне все расскажет как миленькая! Нет, но вы подумайте, какая же она тварь!

Дорога из центра на Рублевку через московские пробки была неблизкой. Стас успел расспросить дочь о ее житье-бытье в Англии, хватался за голову, сокрушался, каялся.

– Господи, Катька, я так виноват перед тобой, мне нет прощения! Ну что мне сделать для тебя? Проси, что хочешь, честное слово, я все сделаю!

Катя невесело засмеялась.

– Знаешь, пап, я так давно мечтала, чтобы ты когда-нибудь мне так сказал! – призналась она. – Лет, наверное, с восьми.

– И о чем же ты хотела попросить меня все эти годы? – Он обнял дочь, она прильнула к нему.

– Раньше я сказала бы тебе – женись на Марьяне, пусть она будет моей мамой!

– Вот оно что! – присвистнул Стас.

– Но теперь я уже так не скажу! – успокоила его Катя.

– Вот как? А что же ты хочешь сейчас?

Катя взглянула на него, и Стас изумился тому, как изменилась его дочь за какой-то месяц. Выражение лица у нее было совсем взрослым.

– Я хочу, чтобы мы нашли Тину! – тихо проговорила она.

В приоткрытое окно влетел красный кленовый лист и тихо спланировал на пол к ногам Старухи.

– Люблю осень! – сказала она, наклонилась и подняла листок.

Но Виолетта, причесывавшаяся перед зеркалом, только помотала головой:

– Дура ты! Ничего ты не понимаешь! Это не осень, это лето. Мое бабье лето. Вот оно, наконец, и пришло.

– Ты так думаешь? – Старуха распахнула окно во всю ширь и выглянула в золотой сад. – Эх, красота-то какая!

– Ну конечно! – Виолетта самодовольно подмигнула зеркалу. – Посмотри, как я молода и хороша. И почти всем довольна, почти всего добилась. Мне не хватает только одной вещи.

– Это какой же? – ехидно поинтересовалась Старуха. Она взмахнула руками, и, вторя ее движению, по саду пролетел порыв ветра, зашелестел багряными и желтыми листьями, сорвал их, закружил над землей.

– А будто ты не знаешь? – улыбнулась Виолетта. – Я хочу сама стать женой Стаса. Для Аньки он слишком хорош. Она его явно не заслужила!

– И что, думаешь, у тебя получится? – вкрадчиво спросила Старуха. Тон ее уже начал раздражать Виолетту.

– А то нет! – Она подошла к стене и открыла сейф. Перебираясь из флигеля для прислуги в большой дом, Виолетта специально выбрала для себя комнату, раньше бывшую кабинетом Тины. Во-первых, рядом, прямо за стеной, была спальня. А во-вторых, тут находился сейф с драгоценностями.

– Это отчего ж ты так уверена? – Старуха совсем высунулась в окно.

– Раньше-то у меня все получалось! – Виолетта принялась доставать коробочки с украшениями, расставляла их по столам и столикам, открывала, любовалась игрой камней. Сколько же здесь всего! И все это принадлежит ей.

– Ну раньше-то это я тебе помогала, – усмехнулась Старуха и выбросила кленовый лист за окно, но он полетел почему-то не вниз, а вверх.

– Да ладно воображать, я и без тебя неплохо справлялась! – Виолетта вынула изумрудное колье и приложила его к своей шее.

– Ну-ну! – Старуха помахала рукой, и лист опять вернулся в комнату.

– И потом – ты же мне и дальше будешь помогать! – заявила Виолетта. Изумрудное колье сменила бриллиантовая брошь.

– А если не буду?

– Будешь, куда ты денешься!

– А вот не буду!

– А что так? – Виолетта не отнеслась к ее словам всерьез.

– Да надоела ты мне! Зазналась очень! – Старуха снова замахала руками, и снова зашумел ветер, листья разноцветным вихрем влетели в комнату, кружились под потолком, медленно опускались, ложились на столы и столики, смешиваясь с драгоценными камнями.

– Ты чего, сдурела? – возмутилась Виолетта. Никогда еще в жизни она не слыхала от Старухи подобных заявлений.

– Это ты сдурела, – захохотала Старуха, дразнясь и высовывая длинный отвратительный язык. – Ты сдурела, сдурела, сдурела! – Продолжая смеяться, она запрыгала по комнате, закружилась, и вместе с ней вновь поднялись в воздух и закружились листья. А Старуха быстро металась по комнате и то рассыпалась на множество одинаковых старух, то вновь собиралась в одну и безобразно хохотала, разевая беззубый рот.