Полковник сунул том назад на полку и застыл при звуке голосов в соседней комнате. Дверь широко распахнулась, и на пороге показался Бонапарт, похлопывая хлыстом по высоким сапогам для верховой езды.

– Ты здесь, Ален, – заметил он, похоже, не удивившись.

– Я зашел, чтобы посмотреть ваш дневник на завтра, генерал, – ответил полковник, отлично понимая, что Бонапарту никогда не придет на ум усомниться в таком объяснении. – Бригадные майоры попросили созвать людей, чтобы обсудить текущую политику.

– Боже мой, старина, это не требует моего присутствия, – сказал генерал. – Ты и сам справишься, правда?

– Да, конечно, сир, – ответил Монтень. – Но я хотел быть уверен, что в это время я вам не понадоблюсь.

– А, понимаю, – кивнул генерал с довольным видом. – Кстати, завтра вечером я уйду, Ален. Вы можете взять увольнение на завтрашний вечер, мне не понадобится никто из моих людей.

– Позвольте спросить, куда вы пойдете, сир?

– Нет, не позволю, – заявил Бонапарт, усаживаясь за свой письменный стол. – А теперь оставь меня. Мне нужно поработать.

Монтень пожелал генералу доброй ночи и ушел, погруженный в раздумья. Он спустился по лестнице и потребовал к себе дежурного офицера, который сопровождал генерала на верховой прогулке.

Младший лейтенант быстро явился на вызов.

– Полковник. – Он отдал честь, застыв перед старшим офицером.

– Куда вы ездили сегодня вечером с генералом Бонапартом?

– Мы выехали из города, и генерал остановился у коттеджа. Он велел мне подождать, а сам зашел внутрь. Потом он вышел, и мы поскакали назад.

– Генерал зашел внутрь? Кто-нибудь открыл ему дверь?

– Думаю, да. Но я не мог никого разглядеть. Он велел мне ждать на дороге.

– А теперь отведи меня туда.

Спустя час полковник Монтень смотрел на ничем не примечательный беленный известкой дом, стоящий в стороне от дороги за низким каменным забором. Он узнал его. Неделю назад они с Бонапартом и группой офицеров проезжали здесь, и пожилая женщина, половшая сорняки в своем саду, выбежала, чтобы радостно приветствовать их. Она всучила им куски свежеиспеченного пирога с вишнями, и Наполеон, который никогда не отказывался пообщаться с простым народом, спешился и пошел в сад, где съел пирог и поговорил с ней и ее мужем несколько минут.

Так что же заставило его вернуться сюда так поздно ночью? Почему он поднял старых людей с постели? Что ему от них было нужно?

Что бы то ни было, Монтеню это не нравилось. Не нравилась ему и сама мысль о том, что его генерал завтра вечером уйдет куда-то один. Может быть, Бонапарт собирается прийти сюда? О чем он договорился со стариками?

Тайное свидание с мадам Живерни. Такое объяснение напрашивалось само собой.

Монтень ехал назад, погруженный в свои мысли. Он знал, что Бонапарт, не послушает его, если он расскажет о своих сомнениях относительно вдовы, поэтому ему придется принять меры предосторожности, не ставя в известность генерала. Если он ошибается, то последствия для него будут самые неприятные, но если он прав и ничего не сделает, то последствия для Бонапарта– для самой Франции... трудно вообразить.

На следующее утро Мег пробудилась от очень глубокого и тяжелого сна, и ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что же так тяжело давит на грудь. Девушка села, опираясь на подушки, и мрачно задумалась. Они подошли к концу игры, и, по существу, свою роль она уже сыграла. Но в действительности эта пьеса никогда не кончится. Она никогда не сможет забыть свою роль в смерти человека.

Дверь отворилась, и вошла Эстелла с утренним шоколадом для Мег.

– Доброе утро, мадам. Утро опять прекрасное, – весело сказала горничная. – Надеюсь, теперь вы чувствуете себя лучше. – Она поставила поднос на столик у кровати и раздвинула портьеры, впустив в комнату поток солнечных лучей.

– Да, спасибо, Эстелла, – сказала Мег, закрывая глаза от яркого света.

– Вам письмо, мадам, – сказала горничная, вручая ей запечатанную сургучной печатью бумагу, прежде чем налить ароматного шоколада в широкую чашку.

Мег повертела сложенную и запечатанную бумагу в руках. Отправитель не указан. На печати никаких инициалов, никакого герба. Только ее имя, написанное жирными черными буквами.

Она взяла чашку с шоколадом из рук Эстеллы и сказала:

– Я позвоню, когда ты мне понадобишься, Эстелла.

Девушка сделала реверанс и удалилась. Как только дверь за ней закрылась, Мег разрезала печать ногтем и развернула бумагу. Там было указано время – 10.30 вечера – и аккуратно нарисована карта. Художник был искусным картографом. Ни подписи, ни приветствия, ничего, кроме времени и карты.

Никто, кроме нее, не смог бы определить автора этого послания. Никто, кроме нее, не понял бы, что оно означает.

Мег опустила бумагу на покрывало и принялась за шоколад. Поскольку даты не было, значит, имелся в виду сегодняшний вечер. Она допила шоколад, отставила чашку и потянулась к колокольчику.