Я так хочу снова быть с Брюсом, снова быть одной семьей: я, он и наша малышка Стейси. Ей надо понять, как плохо она поступила, сколько несчастий причинила своими глупостями. Меня часто охватывает чувство вины, я понимаю, что должна была больше заниматься с ней, научить ее видеть разницу между плохим и хорошим. Вообще-то она добрая девочка, и важно, чтобы она знала, что мы с Брюсом прощаем ее.

Подобного рода проблемы возникают во всех семьях; главное, не придавать им слишком большого значения. В нашем нынешнем, таком сложном мире детям очень трудно.

Я снова в баре. На меня таращатся двое мужчин. Один говорит что-то другому; слов но разобрать, но тон явно враждебный.

А почему это женщина не имеет права выпить одна? Вы хотите меня, но вы меня не получите.

Я - Робертсон.

Я взяла фамилию мужа.

Я принадлежу ему.

Если бы он был сейчас здесь, он заставил бы вас замолчать, стер бы ухмылки с ваших наглых физиономий. Вы ничтожества по сравнению с моим Брюсом. Вы не мужчины.

Глисты. Приятного мало. Я немало узнал о них, посидев в библиотеке. Здесь работает такая приятная кошечка. Когда мне надоедает смотреть в книгу, я смотрю на нее. Просидел здесь почти все утро, и это после практически бессонной ночи. Но надо идти в кабинет; суббота - день больших сверхурочных.

Как и следовало ожидать, в управлении полно народу. В том числе и Леннокс. Мы решаем поработать часок с документами, а потом свалить.

Приятно разъезжать в машине. Я нормально утеплился, дороги расчищены. Леннокс же чувствует себя неуютно в дурацком замшевом пальтишке.

– Оделся по погоде, а, Рэй?
– усмехаюсь я.

– Черт бы побрал этих скупердяев, - ворчит он.
– Могли бы на одежду и побольше выделять.

Вечно ему все не нравится, этому раздолбаю. Не тратил бы деньги на модные лейблы, так и пособия бы хватало на что-то практичное. Думает, налогоплательщикам не хрен больше делать, как только финансировать всяких мудаков, воображающих себя большими модниками и только притворяющихся полицейскими. Едем дальше, и я все отчетливее начинаю понимать: у Леннокса что-то на уме. Но дело-то в том, что Рэй от избытка ума не страдает. Некоторые вещи ему просто недоступны. Существует определенный набор правил, о которых ему подобные имеют весьма смутное представление, тогда как мы, Брюсы Робертсоны этого мира, движемся совсем по другим траекториям. Серьезно.

– А не заглянуть ли нам на Рыбзавод, а, Рэй?

– О'кей, - соглашается Леннокс. Сворачиваю с Джанкшн-стрит на Ферри-роуд.

– Ширли, - задумчиво произношу я.
– Помнишь, как мы ее вдвоем?

– Угу, - без энтузиазма отвечает Рэй.

Мистер Первый Ебарь Леннокс, ха! Этот недоделок даже ее не смог удовлетворить. Показал себя полным неудачником. Она отсасывала у меня, а Леннокс порол ее сзади. Пары минут не проходит, Ширли поворачивается и говорит: «Поменяйтесь... Брюс, засади мне... по полной (есть, Брюс, есть, Брюс, тебе надо есть сказали, что надо есть, они были правы. не поверил им тогда, но они были правы, так что ешь, ешь все)

Рыбзавод, так мы называем бордель, действующий под вывеской сауны, или сауну, действующую как бордель. Точно не знаю. Ну да ладно, не важно. Заправляет им старушка Мэйзи, самая опытная в городе шлюха.

Прессуем мы Мэйзи так часто, что вряд ли она рада нас видеть, но хорошая блядь (а Мэйзи была одной из лучших) всегда хорошая артистка, и встречают нас по первому разряду. Вот в чем прелесть полицейской работы: не важно, ненавидят тебя или нет, главное: с тобой уважительны, тебе не грубят в открытую. Живешь в мире, который знаешь. Все остальное - благие пожелания или паранойя.

– Брюс, дорогой!

Мэйзи разводит руки и целует меня в щеку.

– Привет, Мэйзи. Как дела?
– осведомляюсь я, хлопаясь на диван и закладывая руки за голову.

Из-под подмышек бьет такая вонь, что я едва не опускаю их, но вовремя сдерживаюсь. На хуй! Пусть сучки понюхают Брюса Робертсона. Мэйзи как будто ничего не замечает. Правильно, шлюха привычна жить с неприятными запахами. Она уже не та, что раньше, сдает, однако выглядит еще неплохо, как настоящая матрона, в тяжелом темном платье.

– Неплохо, Брюс, неплохо. У нас тут новая девочка есть, молоденькая, из Абердина. Хочешь посмотреть?

– Попозже, Мэйзи, - с улыбкой говорю я и подмигиваю. Она переводит взгляд на Леннокса.

– А как твой юный друг? Может, он... Леннокс краснеет, но стоически улыбается. Я поворачиваюсь к нему.

– Вот что я скажу тебе, Рэй. Мэйзи научит тебя тому, чего ты никогда не узнаешь от мамочки. Забудешь все, что знал. Я все стараюсь уговорить ее забыть об отставке, но она и слышать не желает.