– Пять коричневых, четыре желтых, две зеленых, одна красная и золотая монета, – равнодушно подытожил Майкл. – Неплохо.

Дженни мягко похлопала Ди по спине.

– Положи это в какое-нибудь укромное место, – сказала Ди.

Дженни взяла монету и почувствовала ее холод.

Она потерла ее большим пальцем. Монета была блестящей, как только что отчеканенная. Дженни положила ее в нагрудный карман и застегнула пуговицу.

– Пошли! Мы сделали это, мы сделали здесь все, что могли. Саммер и монета. – Она улыбнулась Саммер, которая в изумлении смотрела на друзей. – Мы объясним тебе все позже.

Саммер взяла у Ди горсть «M&M's» и успокоилась. Они подошли к вращающимся дверям.

Поскольку пройти сквозь них можно было только поодиночке, Дженни пропустила Саммер вперед. Потом шагнула в дверь сама и резко толкнула толстые металлические ручки. Между двигающимися перекладинами она видела лишь темноту – снаружи было черно, и Дженни не могла различить даже волосы Саммер…

Прежде чем выйти на улицу, она поняла: что-то не так.

Это не улица. Это комната. И в ней нет остальных, потому что она не видела фонариков.

«Господи, где я оказалась?»

Она поглядела по сторонам и совсем не удивилась, не обнаружив железных ручек вращающейся двери. Здесь не было ни света, ни выхода.

«Сейчас я, наверное, увижу глаза».

Внезапно зажегся мерцающий огонек, и девушка увидела молодого человека в черной ветровке.

– Джулиан?

Он выглядел иначе.

– Джулиан!

Дженни бросилась к нему. Он ни на дюйм не сдвинулся в ее сторону.

Впервые она была рада его видеть. Она действительно обрадовалась. Счастье, как цветок, распускалось в ней. Дженни, задыхаясь, остановилась перед ним.

– Это ведь ты, да? Ты вернул нам Саммер.

– Я вернул Саммер тебе. – Его голос звучал приглушенно, угрюмо.

Он был одет скромно, Дженни никогда, его таким не видела. Черная ветровка окутывала его, как тень.

– Спасибо. Я не знаю… – Она замолчала.

Джулиан, должно быть, действительно знал. Он годами следил за Дженни, он знал, что Саммер значила для нее. Он, вероятно, даже знал, что она чувствовала себя виноватой в смерти Саммер.

– С ней все в порядке? – спросила Дженни, боясь услышать его ответ.

– С ней все в порядке. Она спала. Как принцесса, уколовшая палец веретеном. Сейчас она как новорожденная. – Джулиан произносил слова ровно и выглядел по-прежнему угрюмым, подозрительным.

Дженни не обратила на это внимания и пристально посмотрела ему в глаза.

– Спасибо, – повторила она очень тихо, вложив в свой взгляд все, что чувствовала.

Тяжелые ресницы Джулиана опустились, как будто он не мог выдержать ее взгляда.

– Джулиан, – дотронулась Дженни руками до его ветровки, – ты совершил хороший поступок. Тебе нечего стыдиться.

– У меня были на то свои причины. – Он взглянул на нее – быстрая вспышка синего огня, – потом отвернулся.

– Почему ты пытаешься все разрушить? Ты сделал это – вот что важно.

Почему он не мог не меняться? Дженни не знала. Когда она видела Джулиана в последний раз, он был мягким, грустным – незащищенным. Дженни едва ли не жалела его. Сейчас он был холодным и угрюмым – затаившим злобу. Ей хотелось встряхнуть его.

Но Дженни была напугана. С Джулианом так не получится.

– Знаешь, – сказала она и подошла еще ближе, понимая, что рискует, – было время, когда я думала, что ты – абсолютное зло, Абсолютное, Но сейчас я не верю этому.

Тогда он взглянул на нее, синий огонь по-прежнему горел в его глазах.

– Ты ошибаешься. Не рассчитывай на это, Дженни. Не рассчитывай на это.

Страх охватил Дженни от этого голоса, который был таким же холодным и звучным, как и раньше. Безжалостная музыка чистой горной речки, которая может внезапно превратиться в бурный поток, сносящий все на своем пути.

– Я по-прежнему не верю, – вздохнула Дженни.

Она не отвернулась от него и стояла очень близко.

– Я сказал, что ты ошибаешься. Я такой, какой я есть, и ничто не может меня изменить, – Он был неподвижен, как скала, совсем не похожий на того, другого Джулиана.

Пальцы Дженни сжали рукав его куртки.

– Ты не убил Саммер там, в картонном доме. Ты спас ее? – сказала она со злостью.

– Да, – произнес он так же холодно.

– Но ты мог убить ее. Правила говорят, что мог.