– Пусть Мадлон не получила надлежащего воспитания, – возразила табачница, – и у Пепси тоже не аристократические манеры, но это действительно честные люди, а Пепси такая терпеливая, со всеми приветливая и никогда не жалуется на судьбу. А потом, не забудьте, что у Мадлон очень богатая сестра. Муж сестры, Пэшу – человек состоятельный, он ведет большую торговлю молоком; их дочь, Мари – красавица, она получила прекрасное воспитание в монастыре и уже помолвлена с молодым человеком, сыном судьи Гюйо. Вы ведь знаете, кто такие Гюйо?

– Как не знать, – сказала мадам Жозен. – Мой отец Пьер Бержеро и судья Гюйо издавна были приятелями. В прежние времена хаживали друг к другу в гости. Если у семьи Пэшу такое почтенное родство и Мадлон будет считаться теткой сына судьи, тогда и говорить нечего. Пусть себе леди Джейн ходит к ним хоть каждый день!

И с тех пор девочка просиживала у соседок с раннего утра до позднего вечера.

Она обедала вместе с Пепси, научилась щелкать орехи и до того проворно, что Пепси с ее помощью заканчивала работу за какие-нибудь полтора часа и все остальное время могла посвятить своей маленькой приятельнице.

Трогательно было видеть, как чисто по-матерински Пепси заботилась о сиротке. Умывала ее, расчесывала шелковистые волосы, расправляла складки платья, завязывала широкий бант шелкового пояса, которому с искусством настоящей французской модистки умела придать особенно изящный вид. Каждый день Пепси внимательно проверяла, нет ли темных полосочек под розовыми ноготками и хорошо ли вычищены белые, как жемчуг, зубки малышки.

Пепси горячо воспротивилась намерению мадам Жозен в жаркие летние дни выпускать девочку из дому босиком, по примеру креольских детей.

– Не разоряться же мне на обувь, – ворчала старая креолка.

И поэтому, как только у леди Джейн изнашивались башмаки, Мадлон немедленно покупала ей новые на Бурбон-стрит, а Пепси раз в неделю с образцовым терпением чинила чулки девочке и пришивала пуговицы и тесемки к ее белью.

Как-то раз мадам Жозен разворчалась не на шутку из-за того, что леди Джейн ежедневно надевает свежие белые платья, и заявила, что она заменит их цветными во избежание лишних стирок и расходов. Мышка, искусная прачка, пришла в негодование и, коверкая французский язык, упросила мадам Жозен, чтобы ей разрешили стирать и гладить все белые платьица и тонкое белье сиротки.

Так, стараниями друзей, леди Джейн каждый день былa нарядно одета. Постепенно грустное выражение пропало с ее личика, щеки порозовели, она пополнела, и, глядя на этого милого ребенка с голубой цаплей на руках, все жители улицы Добрых детей ласково улыбались, приветливо кивали ей и принимали живейшее участие во всем, что касалось девочки.

Худенький, сморщенный француз по фамилии Жерар, державший овощную лавку рядом с домом Мадлон, часто повторял, что у него душа радуется при виде леди Джейн. Старичок весь сиял, слыша по утрам мелодичный детский голосок у своего прилавка.

– Доброе утро, мосье Жерар! Тетя Полина просила яблок.

Он поспешно выполнял заказ и обязательно чем-нибудь угощал девочку – горстью орехов, спелым апельсином или карамельками. Леди Джейн принимала маленький дар с такой обворожительной улыбкой, что добрый старичок просто таял от удовольствия.

Мосье Жерар, необыкновенно тихий, вежливый старик, редко вступал в разговор с покупателями, местных детей он не любил, потому что некоторые шалопаи из соседних домов потешались над ним. Наружность старичка была действительно смешной: его сморщенное безбородое личико напоминало печеное яблоко. На улицу он выходил не иначе, как повязав лысую голову красным носовым платком, концы которого болтались у него под подбородком. Подвернутые широченные брюки, плисовая куртка и белый фартук чуть не до полу составляли обычный его наряд. Редкий мальчишка или девочка-креолка решались зайти к нему в лавку: он их всех гнал, а о каком-нибудь угощении нечего было и заикаться.

Старичок целый день сидел на деревянном стуле за прилавком, на котором были разложены апельсины, яблоки, батат, кочаны капусты, лук и чеснок. Товар у него славился необыкновенной свежестью, а лавка отличалась опрятностью, поэтому от покупателей отбоя не было.

В свободные минуты мосье Жерар вечно что-нибудь чинил, штопал, клеил. Он сам стирал белье, чинил свою одежду и штопал носки. Нисколько не смущаясь покупателей, какое бы общественное положение они ни занимали, он хладнокровно откладывал в сторону носок, иголку с ниткой и отпускал товар.

Однажды утром не слишком общительный торговец удивил леди Джейн, предложив ей посидеть у него в лавке и съесть апельсин, пока он починит свою куртку. Есть апельсин девочка отказалась, объяснив, что она привыкла делиться всем с Пепси, а посидеть охотно согласилась. Поставив цаплю перед корзиной с обрезками овощей, маленькая гостья уселась на стул, поставила ноги на стоявший рядом ящик с морковью, расправила юбку, подперла кулачками пухлые щечки и принялась внимательно изучать лицо своего друга. Наконец, любопытство одолело, и она очень вежливо, но слегка запинаясь, спросила: