– Разговор есть. Выходи, – скомандовал он.

– Я не хочу, чтобы меня фотографировали! – воскликнула Андерсон, но на нее уже со всех сторон целились объективы фотокамер.

– А ты натяни на голову куртку, как по телевизору показывают, – саркастически посоветовал Марино.

Я пошла дать распоряжения санитарам.

– Когда приедете на место, труп препроводить в морг в присутствии доктора Филдинга, – наказала я, ежась под холодным дождем.

– Да, мэм.

Санитары сели в фургон и начали разворачиваться. Я зашагала к дому. Марино и Андерсон сидели в гостиной. Джинсы на Андерсон промокли, она дрожала от холода.

– Как тебе известно, мы можем определить ДНК по отпечаткам на пивной бутылке, – говорил ей Марино. – Или на сигаретном окурке. Даже на огрызке пиццы.

Андерсон безвольно откинулась на спинку дивана.

– А при чем тут…

– Окурки сигарет «Салем» с ментолом. Ты, кажется, такие куришь? – продолжал он допрос. – Это я говорю к тому, что ты была здесь вчера вечером незадолго до убийства Брэй. Она не сопротивлялась, – очевидно, знала своего убийцу. – Марино ни на секунду не верил в то, что Андерсон убила Брэй. – Теперь понимаешь, в какой переплет ты угодила?

– Да, я была здесь вчера, – безжизненным голосом призналась она. – Заскочила после работы, и мы заказали пиццу.

– И частенько ты сюда заскакивала?

– Да заезжала время от времени.

– О своих визитах ты заранее не предупреждала? Андерсон задумалась. По ее глазам я видела, что она готовится выдать очередную ложь. Марино откинулся в кресле.

– Не мудри. Лучше скажи правду. Я ведь так или иначе докопаюсь. И учти, мы знаем, зачем ты арендовала тот «форд».

– Детективу не запрещено пользоваться арендованной машиной. В этом нет ничего особенного.

– Есть, если он использует ее для незаконной слежки.

– Вы сидели в ней возле дома моей секретарши, – вставила я. – Вы или кто-то еще. Я видела там эту машину.

Андерсон промолчала.

– А не вам ли принадлежит адрес электронной почты «МАЙЦВЕТ»? – спросила я.

– Точно. Забыл, – сказал Марино. – Ты же родилась в мае. Десятого числа. В Бристоле, штат Теннесси. Могу назвать и твой номер социального страхования, если хочешь.

– Мне все известно про Чака, – сообщила я ей.

– Дело в том, – добавил Марино, – что мы сняли на пленку, как старина Чаки тащит из морга лекарства. Ты в курсе?

Андерсон глубоко вздохнула. Марино, разумеется, блефовал: видеозаписи у нас не было.

– Это ведь большие деньги. Хватит на хорошую жизнь и ему, и тебе, и даже Брэй.

– Он же их крал – не я, – отозвалась Андерсон.

– Ты когда-то работала в полиции нравов, – напомнил ей Марино, – и знаешь, где сбывать такой товар. Держу пари, весь план разработала ты. При всей моей нелюбви к Чаку я знаю, что наркотиков он не касался, пока не связался с тобой.

– Вы следили за мной, пытались запугать, – сказала я.

– По долгу службы мне приходится всюду ездить. Если я ненароком оказалась за вами, это вовсе не значит, что я за вами следила.

Марино молчал, испытующе глядя на Андерсон, словно решал в уме написанную на доске математическую задачу.

– Насчет Чака вы правы, – продолжала она. – Но идея принадлежала не мне. Это все она придумала.

– Брэй? – Я понимала, к чему она клонит.

– Она перевела меня из полиции нравов в отдел расследования убийств. Ты ей мешал, – сказала она Марино. – Она получала доходы от лекарств и еще Бог знает от чего на протяжении довольно долгого времени. – Андерсон посмотрела на меня. – От вас она тоже хотела избавиться.

– Это было очевидно.

– Она использовала тебя, верно? – вновь заговорил Марино. – Сделала из тебя девочку на побегушках, такую безотказную Золушку. Ходили слухи, что ты мыла ей машину, да? Она превратила тебя в шестерку, которую никто не принимает всерьез. Жаль.

Лицо Андерсон запылало гневом.

– Я ненавижу ее, – сказала она. – Она мешала меня с грязью. Я носила в химчистку ее одежду, заправляла ее «ягуар» и… Она постоянно унижала меня! Но я ее не убивала.

– Что же произошло вчера вечером? Итак, ты заехала…

– Она знала, что я приеду. Я должна была привезти ей таблетки и деньги.

– Сколько денег ты привезла?

– Две с половиной тысячи. Наличными. Мы заказали пиццу, выпили немного, поговорили. Она была в дурном настроении. Узнала, что вы уехали во Францию, в Интерпол. Она считала, что ехать туда следовало ей. Только об этом и талдычила. Потом начала ругаться, обвинять меня во всех грехах. И за ту встречу на стоянке у ресторана, и за электронную почту, и за «Квик Кэри».

– В котором часу вы уехали? – осведомилась я.