Что-то в нем, его умение забыть себя, полное отсутствие любопытства, ощущение защиты, которую, казалось, он давал ей, – все это тронуло Тони.

– Почему вы просили меня поехать с вами? – спросила она вдруг.

– Отчасти потому, что вы меня заинтересовали, а отчасти потому, что я однажды видел вас с моим другом, а главным образом потому, что я могу помочь вам, как я полагаю.

– Помочь мне?

– Вашей карьере.

Тони иронически рассмеялась:

– Вы шутите, сударь?

– Нисколько, ведь вы хотите подвигаться, не так ли? Я думаю, что вижу путь, которым вы должны пойти. Вот и все.

Он налил ей вина в стакан.

– Вы что – общественный благотворитель?

– Нет, надеюсь, частный. Так легко помочь людям.

– К несчастью, это общее заблуждение.

Де Солн наклонился вперед и непринужденно положил руки на стол.

– Вы говорите, что были другом Роберта, я тоже был его другом. Не разрешите ли вы мне, ради него, помочь вам?

Тони посмотрела в честные синие глаза.

– Что вы обо мне знаете? – спросила она.

Он развел руками в знак отрицания:

– Только то, что вы мне сами говорите.

– Но вы о многом догадываетесь?

Он улыбнулся.

– Угадываю немного. Я вам скажу. Вы здесь в Париже одна, делаете рисунки за… за столько? Вероятно, за фунт в неделю? Я видел вас однажды с гувернанткой, очень хорошо воспитанной девочкой, за которой смотрели, и вы были другом Роберта. Теперь я вас встречаю в таком виде, в потертом платье, в скверном маленьком кафе, и понимаю, что жизнь вас как-то разбила. Ни одна девушка не смотрит на мужчину таким взглядом, каким вы посмотрели на меня сегодня вечером, если у нее нет основания быть напуганной. Таковы мои соображения. Вы можете назвать их дерзкими, хотя уверяю вас, что они вовсе не таковы.

Он выждал немного, затем сказал с внезапной напряженностью:

– Вы еще слишком молоды, чтобы так смотреть.

– Мне двадцать пять, почти двадцать шесть лет.

Он критически посмотрел на нее.

– Так много? Вы не выглядите этих лет.

– А чувствую я так, словно мне уже сто.

Он снова улыбнулся странной улыбкой, которая, казалось, не имела ничего общего с его губами, но которая появлялась только в его глазах.

– Это доказывает, что, вопреки вашим годам, вы еще очень молоды.

– Разве? – равнодушно согласилась она. Закуривая папиросу о протянутую им спичку, она попутно обратила внимание на его руки. Это были красивые тонкие стройные руки, которые казались мужественными вопреки своей белизне.

– У вас красивые руки, – внезапно сказала она.

– Только по сравнению, уверяю вас. Если бы я не был таким маленьким уродом, люди не замечали бы моих рук.

Она вдруг почувствовала, что, несмотря на его шутливый тон, он ненавидит свое неуклюжее тело и непривлекательную наружность.

– Я люблю красоту, – продолжал он. – Если вы когда-нибудь посетите мой дом, вы увидите мои картины. У меня это словно болезнь – любовь смотреть на красивые вещи. Я уверен, что, если бы я очутился на небе и оказался бы рядом с кем-нибудь некрасивым, это бы испортило мне все удовольствие.

Тони впервые улыбнулась, и ее бледное личико на момент прояснилась.

– Я тоже люблю красивые вещи почти так же, как и вы. Все эти годы мне этого страшно не хватало.

Лакеи с усталым видом начали сдвигать стулья, а оркестр – две скрипки, виолончель и рояль – вышел из-за прикрытия из зелени и приготовился идти домой.

Тони тоже поднялась.

– Очень мило с вашей стороны, что вы привели меня сюда, – сказала она, протягивая руку, – очень вам благодарна.

Де Солн склонился над ее рукой.

– Мотор отвезет вас домой.

– Разумеется, нет. Я всегда хожу пешком. Я привыкла сама за собой смотреть.

– Я уверен в этом, – и его глаза снова улыбнулись. – Тем не менее я буду настаивать, чтобы сегодня вы возвратились домой в моторе.

Тони послушно села, и де Солн наклонился и спросил ее:

– Ваше настоящее имя и ваш адрес?

– Тони Сомарец, а живу я на улице д'Альмэн, 40, шестой этаж.

Де Солн записал это в маленькую кожаную записную книжку и затем с почтительным «до свидания» сказал шоферу адрес.

Жоржетта поджидала ее в состоянии крайнего возбуждения.

Она взволнованно схватила руку Тони.

– Этот дурак Кальвин сказал мне, что какой-то странный человек увез тебя в моторе. Тони, что случилось?

– Ничего, – ответила Тони. – О Жоржетта, я так устала.

– Но ты можешь же, наверное, рассказать что-нибудь об этом вечере? Я умираю от тревоги и любопытства, кто этот человек.