– А прогуляться придется, – жестко ответил Батури.

– Ты не понесешь меня? – удивилась она.

– Нет, – отрезал вампир. – Мне нужны свободные руки, чтобы ответить на возможное нападение. И сама будь начеку, быть может, пригодятся и твои таланты.

– Ладно, – согласилась колдунья и без чужой помощи встала, искоса со злобой посмотрела на сестру, но быстро сменила гневный взгляд на маску доброты. – Прости меня, – прошептала она, когда вампир, закрывая девушек собой, пошел впереди. – Раньше мы с тобой проводили много времени и никогда не ссорились, но твоё поме… твоя болезнь отдалила нас друг от друга. Но мы привыкнем и все станет, как раньше.

– И ты меня прости. Но я все же думаю, что, как раньше, уже не будет, – не согласилась Анэт. – Ты изменилась сестра. Забыла всю ту боль, которую причинял нам некромант, и уже не помнишь доброты мальчишки, который рискуя собой спас нас с тобой от монстра.

– В тебе говорит жрица, – недовольно поморщилась Энин.

– Тише, – шикнул на девушек вампир, когда подошел вплотную к запертой двери и прислушался к тому, что творится внутри.

– Что ты хочешь там услышать? – с недовольством пробурчала Энин. – Рев йотуна? Стучи, раз уж пришли…

– Заткнись! – огрызнулся Батури. – И не учи меня жить, – добавил он, но все же постучал в запертые на засов двери.

Двери со скрипом отворились, на пороге застыла измученная женщина с бледной кожей и синими мешками под глазами. Одета она была в платье из плотной ткани, голова обмотана платком, на крепкую грудь опустилась тугая коса.

– Чего вам? – устало произнесла она вместо приветствия.

– Пусти путников на ночлег, – попросил, будто потребовал, Батури.

– Вампира? – криво усмехнулась женщина, и Клавдий невольно поразился ее прозорливости, но, не подав вида, уверенно ответил:

– И двух людей.

– Входите, – повела она рукой и отошла в сторону. – На входе возьмите маски, в деревне чума.

Девушки, обрадовавшись, вошли первыми, разыскали на небольшой треноге две маски-респиратора, похожие на клювы ворон, и тут же нацепили их на себя, от чего стали выглядеть смешно и нелепо. Батури протиснулся в небольшую дверь последним и удивленно посмотрел на прикрытую тонким шелком детскую кроватку.

– Здесь ребенок? – почему-то взволновался вампир. Глаза его напряглись и забегали. Клавдий стоял и тяжелым взглядом сверлил детскую колыбель, губы его молчаливо шевелились, от чего казалось, что он колдует. – Он не заражен? – спросил вампир, когда волшба не дала никакого результата, колыбель защищали неведомые ему чары.

– Он – нет, а я – да. – От спокойствия и холода, которые звучали в голосе обреченной, даже у Батури сжалось сердце. Он считал, что перед смертью, люди всегда хватаются за жизнь, дорожат ею, но теперь понимал: иногда надежда умирает далеко не последней.

– И что с ним будет? – выдавил из себя Батури.

– То же, что и со всей деревней.

– И ты сидишь здесь и ничего не делаешь?! – возмутился Клавдий.

– Вампир с душой? Как интересно, – с ухмылкой на лице протянула женщина.

– Такие, как ты, кровожаднее вампиров, – брезгливо отчеканил Клавдий. Анэт смотрела на него и не могла понять, с чем связана столь бурная реакция вампира. Да, мать, не делающая всего возможного, чтобы спасти своего ребенка, заслуживает осуждения, но что она может предпринять, когда даже взять свое дитя в руки, не обрекая на гибель, не в ее силах? Да и не сходился жесткий и грубый Батури с образом защитника детей.

– До ближайшего города несколько лиг, мне не хватит сил даже для того, чтобы добраться до людей. Да и армии нежити ушли именно туда. Не думаю, что там нет чумы. Черная смерть лютует в Вестфалене, жжет погребальные костры и косит новые души. Хельхейм обречен. И младенцу лучше умереть сейчас, чем жить в мире без боли – мире мертвых.

– Я могу спасти его, – твердо решил Клавдий.

– Как? – усмехнулась женщина. – Превратив в вампира? Чтобы он жил только благодаря чужой крови и убийствам? Ну уж нет. Лучше он вместе со мной уйдет в мир теней.

– Я сделаю из него Высшего. В десять лет он уже достигнет голконды и не будет нуждаться в людской крови. Ему достаточно будет крови животных. А разницы между тем, убивать живность ради мяса, или крови, я не вижу.

– Нет, – осталась непоколебимой женщина.

– Хозяйка, вы бы не были так добры дать нам хоть немного еды, – попросила Анэт, глядя на женщину невинным взглядом.

– Мы не ели уже два дня, – добавила Энин.

– Ни крошки, – поддержала Анэт.

– Заберите последнее в погребе. Самой мне еда уже не нужна.

– Но… – начала было Энин. Вампир не дал ей закончить:

– Сказали, значит, бери. И не пререкайся.

– Спасибо, хозяйка, – в один голос сказали близняшки и низко поклонились.

– Что две живые девушки делают в компании с вампиром? – спросила женщина, когда сестры, поддерживая друг друга, спустились в погреб, чтобы утолить нечеловеческий голод.