остановился. Против устья оврага протянулась песчаная отмель. Вся она была

покрыта свежими следами целого стада мамонтов. Здесь хуммы пили, купались,

обливали друг друга водой, посыпали себе спины песком, а слонихи кормили

тяжеловесных и неуклюжих слонят. Там и сям по отмели раскиданы были кучи

помета.

— Хуммы пили воду, — сказал Ао и хлопнул по плечу Волчью Ноздрю.

Ноздря засмеялся. Он вспомнил слова заклинания:

Хумма, хумма, пей воду!

Хумма, хумма, иди в гору!

Свежие следы вели к оврагу, и скоро тропа со следами животных пошла

наискось вверх, на правый берег оврага.

Ноздря опять засмеялся,

— Хумма, хумма, иди в гору! — бормотал он.

На высоком берегу оврага стеной стоял осиновый лес. Мамонты проложили

тропу по самому краю обрыва. Тропа была вытоптана крепко. Видно, стадо

было большое и звери уже не раз спускались здесь на водопой.

Охотники шли гуськом, друг за другом, пока чаща не стала светлеть.

Перед ними открылась выжженная широкая поляна, покрытая низким

кустарником. Кое-где на ней торчали черные стволы горелого леса.

Несколько лет тому назад в жаркую погоду разыгралась гроза. Молния

ударила в сухую ель. Дерево вспыхнуло, как свеча; от него загорелись кучи

валежника. Ветер раздул лесной пожар. Выгорел большой участок. Среди

черных пней выросли высокие травы и ягодные кустарники. Летом густыми

чащами поднимались целые полчища алых кипреев и густо кустилась земляника.

Охотники успели сделать только несколько шагов, как из-за кустов

показалось стадо мамонтов. Здесь были и старые и молодые. Совсем маленькие

— приплод этого лета — жались к волосатым животам матерей. Хуммы мирно

паслись под охраной огромных самцов. Они угрюмо стояли по краям, как

коричнево-бурые холмы, медленно шевеля мохнатыми ушами. Огромные хоботы их

качались, как маятники гигантских часов.

Толстые самки держались в середине со своими слонятами-сосунками и

заботливо подзывали их, когда те пробовали отойти в сторону. Матери

попискивали при этом тоненькими, скрипучими голосами, похожими на слабый

поросячий визг. И странно было слышать, что такие звуки исходили от этих

колоссальных и неповоротливых животных. На обильных летних кормах мамонты

сильно жирели, спинные горбы их превращались в мешки, туго набитые салом.

Теперь же горбы не были так высоки, как осенью.

Охотники жадно смотрели на мохнатых великанов. У Волчьей Ноздри глаза

сверкали, как у голодного волка. Он облизывался и часто глотал набегавшую

слюну.

Вдоволь насмотревшись, он толкнул тихонько локтем сначала одного,

потом другого соседа и знаками показал, чтобы они шли за ним. Осторожно,

низко пригибаясь, они почти доползли до края оврага и спустились вниз, к

реке.

Охотники решили гнать мамонтов к селению Красных Лисиц, где для них

давно приготовлена ловушка — ямы.

Погнать мамонтов! Три человека, одетые в меховые мешки, говорили об

этом так просто, как будто это было стадо косуль.

Большерогие олени в ужасе шарахались в чащу, когда на лесной тропе

показывалась гигантская фигура вожака мамонтов. Могучие зубры уступали им

дорогу. Огромный серый пещерный и бурый лесной медведи не решались

вступать в бой со взрослым мамонтом. Даже свирепый северный носорог, при

всей злобности своего характера, предпочитал не встречаться с чудовищными

бивнями хуммов.

Откуда же эта непомерная дерзость? Неужели эти голые двуногие,

которые выучились таскать с собой палки с каменными наконечниками, сильнее

медведей, зубров и злобных шерстистых носорогов?

Охотники направились вверх по оврагу, чтобы оттуда пробраться в тыл

мохнатому стаду. Но прежде чем начать действовать, нужно было призвать на

помощь силу Матери матерей. Правда, заклинание покровительницы племени уже

произнесено, но сейчас предстояло выполнить самую трудную задачу: надо

было заставить мамонтов идти туда, куда было нужно.