Шум заставил зверя фыркнуть и пуститься тяжелым галопом. Ральф развернул кобылку, пустив ее наперерез, и через сотню ярдов самец перешел на рысь, послушно возвращаясь к группе людей. Натянув поводья, Ральф легко соскочил на землю; приземлился, как кошка, и в то же мгновение выстрелил. Голова антилопы дернулась, огромные глаза заморгали – пуля попала прямо в лоб. Тяжелая, громадная туша с глухим стуком рухнула на землю.

Словно стая диких собак, матабеле накинулись на добычу. Вместо ножей они орудовали острыми как бритва наконечниками ассегаев, выбирая лакомые кусочки: потроха, печень, сердце и вкусный белый жир.

Матабеле жадно поглощали мясо антилопы: жарили над углями потроха; нанизывали куски печени, жира и сердца на белые, очищенные от коры ветки мимозы, и тающий от огня жир шипел и пузырился на мясе.

– Мы не ели дичи с тех пор, как вышли из леса, – объяснил Базо.

Пустынные равнины населяло множество газелей, но за такой добычей пешему с копьем не угнаться.

– Без мяса живот похож на барабан, в котором нет ничего, кроме шума и воздуха.

– Вы забрались далеко от родных земель, – согласился Зуга. – Ни один матабеле не заходил так далеко на юг с тех пор, как старый король увел племя через Лимпопо на север, а в те времена твой отец Ганданг был еще ребенком.

– Мы – первые, кто совершил это путешествие, – с гордостью согласился Базо. – Мы – наконечник копья.

Воины, сидевшие у костра, подняли головы, гордясь своим достижением. Все они были очень молоды, самому старшему не исполнилось и девятнадцати.

– Куда же вы держите путь? – спросил Зуга.

– На юг, в то чудесное место, откуда возвращаются с сокровищами.

– Какими сокровищами?

– Вот такими. – Базо прикоснулся к отполированному прикладу карабина Ральфа. – Нам нужны исибаму, ружья!

– Ружья? Воин матабеле с ружьем? – В голосе Зуги прозвучала легкая насмешка. – Разве не ассегай – оружие истинного воина?

На мгновение Базо смутился.

– Старое не всегда лучшее, – ответил он с прежней самоуверенностью. – Старики хотят убедить молодых в своей мудрости, потому и держатся старых обычаев.

Сидевшие возле костра матабеле согласно кивнули и одобрительно заворчали.

Самый молодой по возрасту, Базо тем не менее явно командовал остальными. Сын Ганданга, племянник короля Лобенгулы, внук самого короля Мзиликази – благородное происхождение давало преимущества, однако Базо был еще и умен.

– Чтобы получить ружья, надо работать в глубокой яме под землей, – сказал Зуга. – Три года подряд надо каждый день проливать целый калебас пота.

– Мы про это слышали, – кивнул Базо.

– Каждый из вас получит хорошее ружье – через три года. Я, Бакела, даю вам слово.

По установившейся на прииске традиции чернокожие новички должны были пройти своеобразный обряд посвящения: когда появлялась группа новеньких, по обеим сторонам дороги выстраивались старожилы – отрепья европейских одежд обозначали их принадлежность к цивилизованным людям.

– Глядите, павианы с гор спустились!

– Да ну! Павианы хитрые, этим до них далеко!

Новичков встречали не только насмешливые выкрики, но и комья грязи.

Базо и его спутники были первыми матабеле на прииске. Исиндебеле, язык племени матабеле, очень похож на зулусский и тесно связан с южным диалектом коса. Базо прекрасно понял, что над ними смеются, и отдал воинам негромкий четкий приказ.

Одеяла полетели на землю, длинные щиты загремели друг о друга, блеснули широкие наконечники копий – выкрики и смех мгновенно стихли, сменившись удивлением и растерянностью.

– Вперед! – прошипел Базо.

Круг щитов распался, обезумевшая толпа в панике бросилась врассыпную.

Сидя в седле, Зуга видел происходящее как на ладони. Он отлично знал, какую опасность представляет даже крохотный отряд воинов матабеле: если они разойдутся, то перережут безоружных рабочих, как котят.

– Базо! Останови их! – закричал Зуга, пришпоривая гнедого, чтобы преградить дорогу смертоносной волне щитов и стали.

Недавние насмешники с воплями разбегались, вытаращив глаза, сбивая друг друга с ног, и упавшие барахтались в пыли. Толстячок, одетый в слишком узкие бриджи и чересчур широкий сюртук, врезался в стену дома одного из старателей победнее: парусина, не выдержав напора, разорвалась, крыша из сухой травы рухнула на голову беглеца, превратив его в стог сена – что и спасло ему жизнь: наконечник ассегая уже почти воткнулся в обтянутый бриджами зад.