Работы до сих пор не возобновились.

Зуга вытащил из сундука единственную оставшуюся бутылку бренди, зубами выдернул пробку и разлил напиток в две кружки.

Хозяин и слуга выпили в хмуром молчании. Наконец Зуга вздохнул.

– Передай своему дружку, что я согласен с ним встретиться, – сказал он.

Небо над равниной побледнело от туч пыли. Горизонт казался бесконечным, нереальным, уходящим в никуда. Вокруг ни души – ни стервятника в небе, ни птичьих стаек, ни стада газелей в приземистом кустарнике. Посреди пустынного безмолвия стояли несколько давно заброшенных зданий: крыши просели, глиняная штукатурка местами отвалилась, обнажая деревянный каркас стен.

Зуга слегка натянул поводья, пустив мерина шагом, и развалился в седле с видом человека, совершающего долгое и скучное путешествие. Однако взгляд его под надвинутой на глаза шляпой оставался быстрым и внимательным.

Очень раздражало ощущение пустоты под правым коленом – винтовку пришлось оставить. В приглашении однозначно предупредили: «Оружие не брать. За вами будут следить».

Место для свидания выбрано идеальное: заброшенная ферма посреди голого вельда – ни единого укрытия выше, чем по колено. Да и солнце на западе – очень удобно целиться. Зуга поерзал в седле – от движения большой неуклюжий «кольт» врезался в бок. Боль скорее утешала, хотя толку от револьвера никакого: стрелок с ружьем мог не торопясь прицелиться и одним выстрелом уложить приближающегося всадника.

На ферме был загон для овец, окруженный нештукатуреными каменными стенами; перед домом – колодец, обложенный камнями. Рядом с колодцем валялись остатки повозки: три колеса и дышло исчезли, краска облупилась, сквозь днище проросли сорняки.

Зуга остановил гнедого возле повозки и быстро спешился – с дальней от дома стороны лошади, прикрываясь ее телом. Он притворился, что подтягивает подпругу, и оглядел заброшенное здание. Пустые темные провалы окон чернели, словно выбитые зубы, – в темной глубине мог укрыться невидимый стрелок. Сквозь щели пробивался свет – входная дверь рассохлась на солнце, и ветер хлопал ею, завывал и постанывал под крышей и в разбитых окнах.

Прячась за гнедым, Баллантайн слегка высвободил револьвер, чтобы его можно было мгновенно выхватить из-за пояса. Поводья мерина Зуга привязал к повозке специальным скользящим узлом, который легко развяжется, если потянуть. Готовый ко всему, он выдохнул, расправил плечи и вышел из укрытия.

По дороге к дому Зуга держал правую руку на бедре, под полой куртки, почти касаясь пальцами ребристой рукоятки «кольта». Не приближаясь к двери, он прижался спиной к стене и с удивлением заметил, что дышит тяжело, точно бегом бежал. Изумленный Зуга понял, что наслаждается собственным страхом: обостренной чувствительностью кожи, прояснившимся зрением, ускоренным биением пульса, нервным напряжением каждого мускула и сухожилия, – ощущение смертельной опасности опьяняет. Он почти забыл действие этого наркотика!

Зуга оперся рукой в подоконник, легко перемахнул через него и откатился в угол. Он тут же вскочил на ноги, оглядывая комнатушку: никого, только пыльная паутина свисает с потолка да помет гекконов на земляном полу.

Баллантайн пробирался вдоль стены, прикрывая спину. В соседней комнатке был почерневший от огня очаг – кухня. От запаха застарелого пепла запершило в горле. Сквозь открытую дверь виднелись залитый солнцем загон для овец и привязанная к его стене оседланная лошадь: серая, в яблоках, с длинной темной гривой и хвостом почти до самой земли. Заметив пустой чехол для ружья, Зуга напрягся: неизвестный всадник явно вооружен.

Осторожно выглядывая наружу, Зуга вытянул длинноствольный «кольт» из-за пояса.

– Не трогайте оружие, – раздался голос из пустой прихожей, через которую только что прошел Зуга. – Оставьте револьвер на месте и не оборачивайтесь, – сказали негромко, сдержанно и очень близко.

Зуга повиновался и неуклюже застыл, держа правую руку под курткой. В позвоночник между лопатками уперлось стальное дуло. Хорошо придумано: незнакомец лежал снаружи, дожидаясь, пока Баллантайн войдет в дом, а затем последовал за гостем.

– Теперь очень медленно положите револьвер на пол. Очень медленно, майор Баллантайн, прошу вас. Мне не хочется вас убивать, но если я услышу щелчок взведенного курка, то выстрелю не раздумывая.

Зуга медленно вытащил тяжелый револьвер и положил его на покрытый мусором пол. На полу виднелись ноги незнакомца – большие сильные ноги в ботинках из дубленой кожи антилопы и в кожаных чулках.

Баллантайн выпрямился, расставив руки подальше от тела.

– Зря вы взяли с собой оружие, майор. Очень нехорошо с вашей стороны. И очень опасно для нас обоих. – В голосе незнакомца прозвучало облегчение. Знакомый такой голос… Зуга попытался вспомнить, где он слышал этот странный акцент.

За спиной послышались приближающиеся шаги.

– Обернитесь, только медленно, очень медленно.

Темноту закопченной кухни прорезал луч света из высокого окна, освещая руки незнакомца и его оружие – дробовик. Оба курка, замысловатой формы, взведены, пальцы лежат на спусковых крючках.

– Вы! – воскликнул Зуга.

– Да, майор, это я! – улыбнулся покрытый оспинами гриква-бастаард, сверкнув ослепительно белыми зубами и тряхнув длинными локонами. – Хендрик Наайман к вашим услугам – в очередной раз.