Атаман закричал:

— Не стрелять в летунов! Только если нападут, слышали? Все слышали?!

Две небольшие авиетки промчались над горами покрышек. Одна полетела по кругу, слегка накренившись, вторая по прямой, и над руслом реки заложила крутой вираж. Туран увидел головы над открытой кабиной — кожаные шлемы, квадратные очки. У сидящего сзади человека в руках было ружье. Авиетка пронеслась над караваном, головы небоходов повернулись в сторону «Панча».

Они прилетели за ним! Карабан Чиора обещал, что его найдут. Наверное, летуны побывали на ферме, увидели, что она сгорела, и отправились на поиски Турана. Надо только подать им знак… Он приподнялся, хотел было помахать рукой, но не стал. Слишком много бандитов вокруг, они заметят и поймут, что пленник подает сигналы.

Теперь обе авиетки летели совсем низко. Двигатели гудели, рокотали пропеллеры. Макота, забравшись на подножку «Панча», открыл дверцу и поднял ружье.

Оглядевшись исподтишка, Туран увидел, что рядом никого нет, и пополз в сторону пересохшей реки. «Панч» перекрашен, и хотя оружейная башенка деталь приметная, летуны могут не узнать грузовик. Тем более, что в авиетках не было Карабана с Аютой. Очки и шлемы мешали разглядеть лица, но в обеих машинах сидели мужчины, и ни у одного не было длинных лихих усов.

Даже если летуны узнают «Панч» — что будет? Им нужен железный ящик, а не Туран Джай. Они приземлятся и попытаются договориться? Мирно расспросят бандитов о Туране? Гильдия могущественна, но не всесильна, а до Крепости далеко… Что, если Макота прикажет убить летунов и сжечь авиетки? Узнав об интересе к фермерскому сыну, атаман возьмется за пленника…

Достигнув обрывистого берега реки, Джай увидел застывшую грязь внизу. Пророкотал мотор, винт взбил над ним воздух, и авиетка стала разворачиваться. Туран перегнулся через край обрыва и упал вниз. В груди екнуло, черная корка прогнулась, треснула. Авиетка, заложив вираж над горами покрышек, полетела вдоль реки, вторая понеслась на юг. Похоже, летуны не узнали грузовик. Вскочив, Туран побежал прочь от стоянки. Рокот моторов затихал — крылатые машины мчались в сторону Киева.

Грохнул выстрел, пуля взломала грязевую корку у его ног. Сзади донесся окрик. Беглец остановился и медленно повернулся. Стоящий на берегу Крючок целился из обреза. Туран глянул по сторонам. До противоположного берега далеко, спрятаться негде, он здесь как на ладони. И бежать нет смысла, пуля догонит…

Рокот авиеток стих. Рядом с Крючком показался Морз, а за ним и атаман. Макота ткнул в Турана пальцем, поманил к себе. Ссутулившись, опустив голову, пленник пошел обратно. Кое-как забрался по склону. Когда он встал перед бандитами, Макота ударил его в подбородок. Туран упал — и замер, вперив взгляд в сапоги атамана. Челюсти свело от напряжения. Ему хотелось вцепиться в эти сапоги, рыча, разорвать зубами лодыжки врага, опрокинуть Макоту — и бить, топтать, ломать кости… Но он лежал молча, не шевелясь. Он копил в себе ненависть, как старый скряга, дрожащий над монетами в своем сундуке.

— Вставай ужо, — сказал Макота и отвернулся. — Прыткий он стал, э? Так, заприте его, теперя вдвоем на телеге будете. Морз, понял? Туда пересядь. Нам до Моста еще переть и переть.

*

Прошло много дней с тех пор, как Туран покинул Дворец. Караван приближался к границе степи, берегу Донной пустыни. Пейзаж менялся. Исчезли развалины древних построек, стало меньше птиц, куда-то пропали небольшие стада сайгаков, кочующие по Пустоши в поисках водопоев и оазисов травы.

Туран дрался почти каждый день, лишь иногда Макота давал ему передышку, если пленнику особенно сильно наминали бока. Бои были единственным развлечением в пути: бандиты делали ставки, живо обсуждали, сумеет ли фермерский шакаленок выстоять сегодня или нет, кричали, хлопали в ладоши, ругались и хохотали. Часто Туран оказывался побежденным, но случалось и по-другому. Он больше не брезговал мазаться жиром, каждый день упражнялся в клетке — подтягивался на верхних прутьях, отжимался, качал пресс. Туран Джай и раньше не был слабаком, теперь же мышцы все рельефнее проступали под кожей, плечи расправились, прямее стала спина.

В одной из драк Крючок ухватил его за отросшую шевелюру и приложил головой о борт телеги, едва не раскроив череп. После этого Туран отказался драться, пока ему не обрежут волосы, и Морз на лысо обрил пленника своим раскладным ножом, до крови расцарапав темя. Сойдясь с Крючком вновь, Туран сделал подсечку, а когда бандит упал — прыгнул сверху, ударив коленями по ребрам. Крючок охнул и потерял сознание. Позже выяснилось, что одно ребро у него сломано. Больше лопоухий в боях не участвовал.

Впереди показался длинный узкий холм, по которому можно было подъехать к воротам Моста, но вскоре караван уткнулся в большой ржавый автобус. Машина стояла поперек накатанной колеи.

Первым двигался мотофургон, прикрытый с боков мотоциклетками, которым что дорога, что бездорожье — все едино. Караван встал, пара мотоциклов, один с коляской, второй без, устремились вперед. Макота выскочил на подножку и заорал, приказывая вернуться, но за ревом двигателей его не услышали.

Через мгновение окна автобуса ощетинились оружейными стволами. Громыхнули выстрелы. Мотоцикл с коляской вильнул, водитель откинулся назад, ноги взлетели к небу, он взмахнул руками и свалился на землю. На второй мотоциклетке раненый бандит судорожно вцепился в руль, сидящий за ним попытался спихнуть товарища, чтобы перехватить управление, но не успел — мотоциклетка врезалась в автобус, и водителя размазало по борту. Из окна по пояс высунулся человек в кожаной куртке, усеянной заклепками, приставив ствол к голове второго бандита, стоящего на четвереньках посреди обломков машины, нажал на спуск.

Взревели моторы, по сторонам от автобуса на дорогу выскочили приземистые черные машины с человеческими черепами, закрепленными на капотах. Вместо лобовых стекол полосы металла, вперед можно смотреть лишь сквозь узкие щели. В машинах сидели вооруженные люди, затянутые в черную кожу.

— Вараны! Банда варанов! — крикнул кто-то, и по всему каравану загрохотали выстрелы.

Стволы исчезли из окон автобуса. С ревом из-за него выкатила еще пара иссиня-черных машин. К капоту и бамперу одной были приварены трубы, образующие треугольный таран. На крыше красовался зубастый череп акулы-мутафага из Донной пустыни, рядом торчала пулеметная турель с сидением.