Анна, слегка прикрыв глаза, наслаждалась.

Наконец он полностью стянул с нее платье, развернул ее и усадил к себе лицом, раскинув в стороны ее ноги. Она оказалась полностью ему раскрыта. Уязвима и совершенно беззащитна.

Хотела ли она этого? Она не была уверена. Но тут его пальцы опустились к ее животу, а потом чуть ниже, и данный вопрос перестал ее тревожить. Сначала он поиграл с ее завитками, затем скользнул еще ниже. Она резко вдохнула, ожидая его прикосновений.

Он погладил ее, раздвигая мягкие складки.

Она прикусила губу.

Тогда он поднес свои влажные пальцы к ее соскам и провел по ним, смазывая ее же влагой. Анна была потрясена. То, что происходило, выходило далеко за пределы общественной морали. Он играл ее сосками, скользя и потягивая, удостоверяясь, что они стали совершенно влажными.

Это безумно ее возбудило, в ней проснулось что-то звериное.

Граф нагнул голову и втянул сосок в рот. Она застонала и выгнулась ему навстречу. Он вернул свою руку вниз и проник в нее своим длинным средним пальцем. Его большой палец в это время гладил ее чувствительный бугорок.

Хныкающие звуки исторглись из ее горла. Между бедрами стало еще более влажно.

Он хохотнул и переместил свой рот на другой сосок. Она схватила его за плечи, остро ощущая его присутсвие в совершенно разных частях своего тела. Он подложил вторую руку ей под спину, чтобы придать ей устойчивости, продолжая вращательные движения большим пальцем.

И тут она взорвалась, задыхаясь и дрожа. Она попыталась сдвинуть ноги, но стул не позволил ей этого сделать. Тогда он втолкнул себя ее расселину.

Тяжело дыша, она чувствовала, как он медленно проникает в нее, пока она не поглотила всю его теплую толстую длину. Он ухватился за ее бедра и осторожно стал раскачивать из стороны в сторону. После чего приподнял ее, держа на самом кончике его головки и облизывая ее качающиеся соски.

Она стонала, совершенно обезумевшая. Ей хотелось упасть на него, но он мрачно посмеивался и держал ее на грани бесконечного удовольствия. Она попыталась вращать бедрами. И он сломался. Резко опустив ее на себя, он начал толкаться в нее почти в безумной ярости.

Анна улыбнулась в беспощадном удовлетворении от своей власти. Двигаясь над ним, она наблюдала за выражением его лица. За маской демона в мерцающем свете камина. Он закрыл глаза и наслаждался ее грудями.

Она откинула назад голову, волосы каскадом полились на спину, раскачиваясь и лаская ее и его бедра. Анну накрыли волны экстаза, окончательно унося с собой ее помрачившееся сознание. Бедра графа под ней резко дернулись. Он сжал ее ягодицы, полностью входя в нее. Его голова откинулась на спинку стула, когда он, также как и она, достиг своей вершины.

Ослабев, Анна упала вперед, тяжело дыша, лежа на его обнаженном плече, пока он как в колыбели держал ее на руках.

Его лицо было наполовину отвернуто в сторону, и она лениво смотрела на него, когда он приходил в себя. Морщины, которые обычно пересекали его лоб и окружали по бокам рот, теперь смягчились. Длинные черные ресницы лежали на щеках, пряча проницательные глаза. Она хотела погладить его лицо, почувствовать его кончиками своих пальцев. Но к этому времени она уже знала, что он не позволит.

Добилась ли она того, чего хотела? Она чувствовала, что слезы застыли в уголках глаз. Что-то в этом было не так. Занятие любовью было еще более замечательным сегодня ночью. Но в то же время, несмотря на физический экстаз, в душе она остро почувствовала бесконечную пустоту. Чего-то не хватало.

Он неожиданно вздохнул и слегка сместился, выходя из нее, потом взял ее на руки и понес к кровати, мягко опуская на постель. Анна задрожала и натянула одеяло себе до плеч, глядя на него. Она хотела заговорить, но что она могла сказать?

Эдвард застегнул рубашку, заправил ее в бриджи, а потом застегнул и их тоже. Затем пригладил пальцами волосы и сгреб в охапку пальто и камзол, направляясь к двери на нетвердых ногах, как недавно удовлетворенный мужчина.

Он помедлил у двери:

– Завтра.

А затем ушел.

Анна лежала там минуту, прислушиваясь к его удаляющимся шагам и чувствуя грусть. Ее поднял вульгарный смех где-то в доме. Она встала, помылась и вытерлась полотенцами, сложенными на небольшом столике. Анна бросила на пол влажную ткань, а затем посмотрела на нее. Раковина и белье в комнате предназначались для того, чтобы помыться после близости. Это заставило ее почувствовать себя кричаще-безвкусной, словно шлюха, но разве она не оказалась уже опасно близко к этому статусу? Она позволила физическому желанию управлять ею настолько, чтобы встречаться с любовником в борделе.