[175] Так уже упоминавшийся ранее план ядерной войны США против СССР не был единственной и безальтернативной разработкой. Когда военные разрабатывали его, другие люди разрабатывали комплекс мероприятий по воплощению в жизнь «мирными средствами» Директивы СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г., названной “Цели США в отношении России”. В ней говорится:

«Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум:

а) Свести до минимума мощь Москвы;

б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России.

(…) Мы не связаны определённым сроком для достижения своих целей в мирное время.

(…) Не следует надеяться достичь полного осуществления нашей воли на русской территории, как мы пытались сделать это в Германии и Японии. Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим.

(…) мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:

а) не имел большой военной мощи;

б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира;

в) не имел серьёзной власти над главными национальными меньшинствами;

г) не установил ничего похожего на железный занавес.

В случае, если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу к нам, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом».

И соответственно, когда выяснилось, что разработанный план «Дропшот» не осуществим с приемлемыми результатами, его разработчикам сказали «спасибо», по всей видимости, продвинули по служебной лестнице, а достижение целей, ради которых предполагалось осуществить ядерный разгром СССР, продолжили другими средствами.

[176] В частности, по этой причине:

· отечественная система стандартизации и сертификации продукции, технологий, организации и процедур в общем-то не способна быть и не является инструментом макроэкономического управления;

· вооружённые силы на протяжении столетий представляют собой собрание экземпляров военной техники (иногда весьма хороших по своим тактико-техническим данных, но большей частью заурядных, а то и мало пригодных для ведения боевых действий, за что личный состав и мирное население расплачивается увечьями и своими жизнями), но не армией и флотом (к сожалению, это утверждение будет непонятно и для многих военных, а не только для гражданских по причине отсутствия широты кругозора).

[177] Исторически так сложилось, что в России система сколь-нибудь массового высшего образования начала создаваться волей императора Николая I: до него были только три собственных университета в Петербурге, Москве и Казани, Дерптский (ныне в Эстонии, в г. Тарту), обретённый империей в готовом виде вместе с «Эстляндией», нынешний Горный институт в Петербурге — вот в общем, то и все гражданские вузы, всё остальное — военные училища. Николай I, практически сразу же после того, как декабристам были вынесены приговоры, начал действовать в направлении создания в России системы массового образования, как общего, так и высшего профессионального.

В частности, по повелению Николая I были созданы такие ведущие вузы, как Московское высшее техническое училище, Институт путей сообщения в С-Петербурге, Технологический институт в С-Петербурге, ныне принявшие названия «университетов», вследствие чего их некогда уникальные фирменные знаки затерялись среди множества названий провинциальных “университетов”: для сопоставления Массачусетский технологический институт — как был «институтом», так и будет Массачусетским технологическим институтом и впредь потому, что это — уникальный «брэнд», отказаться от которого ради того, чтобы затеряться среди множества «университетов», по собственной воле способны только идиоты. То же касается московских МИФИ и МФТИ.

И соответственно потребностям развития страны, что невозможно без системы высшего профессионального образования, при Николае I начал создаваться и её фундамент — система начального и среднего образования, на которую потом опирались в своей деятельности вузы, созданные позднее. Да и изрядная доля науки в Российской империи делалась в военных академиях.

Но вопреки объективным историческим фактам (см., в частности: Николай I в сознании многих россиян — душитель просвещения и науки…

Соответственно обстоятельствам становления системы, гражданские вузы России унаследовали и воспроизводят дух военных училищ той эпохи, хотя погоны и прочие атрибуты униформы давно ушли в прошлое. В таких условиях введённая демократизаторами выборность ректоров в постсоветской РФ — сродни выборности командиров в период революций 1917 г.

[178] В вузах России есть множество преподавателей, которые сами научно-исследовательской или проектно-конструкторской деятельностью никогда не занимались, поскольку научно-исследовательская деятельность в СССР была сосредоточена в профильных НИИ, а техническая база вузов не позволяла вести научно-исследо­ва­тельскую деятельность на том же уровне, на каком её вели НИИ. Это касается всех отраслей науки, но не абсолютно, а тем в большей мере, чем более технически сложная и дорогостоящая экспериментальная база требовалась для проведения соответствующих научных исследований. Иными словами это не относится только к тем отраслям науки, в которых не требуется ничего, кроме собственных наблюдательности и интеллекта исследователя, доступа к литературе по соответствующей предметной области, чернил и бумаги.