В действительности это скорее «совсем не так», нежели «не совсем так».

· Первые переселенцы, направляясь в Америку, уже были отвергнуты эгрегорами обществ, в которых они выросли; те, кто не был отвергнут эгрегорами их обществ, сами отвергали эти эгрегоры. В любом случае контуры информационного обмена с прежними эгрегорами, нёсшими предъисторию этнического происхождения новых американцев, рвались и доступ к этой информации блокировался.

· Те переселенцы, которые приезжали в Америку, когда описанные выше начальные условия формирования общества «новой Атлантиды» уже успели сложиться, представляли собой одиночек, оторванных от эгрегоров своих прежних обществ. Они либо включались в эгрегор нового американского общества, информационно-алгоритмическое наполнение которого было сформировано и отфильтровано масонством, либо, если не могли в него включиться по причине несовместимости с ним своей индивидуальной психики, — погибали на чужбине либо возвращались в старый свет.

· Кроме того, в жизни всякого индивида подчас ещё большую роль, чем эгрегоры, играет непосредственное общение с другими людьми: сидящий в одиночном заключении не утрачивает большинства эгрегориальных связей, но дефицит прямого и опосредованного общения с людьми влечёт деградацию оказавшихся в таком заключении людей в большинстве случаев. Поэтому по приезде в «новый свет» возникала ситуация взаимодействия «сложившаяся в США социальная среда, живущая своею жизнью, своими проблемами, — с одной стороны, и с другой стороны — вновь приехавший индивид», который пребывает в состоянии некоторой растерянности и, чтобы психологически не сломаться и выжить (для начала), он должен научиться нормам жизни этого общества. Другие такие же, как и он сам приезжие — плохие ему помощники в этом деле, поскольку сами пребывают в состоянии такой же растерянности и неготовности к жизни по нормам нового для них общества[129]. Непривычная социальная среда прессует и форматирует их поодиночке так, чтобы они соответствовали её нормам. Кто не может к ней при­способиться, тот погибает либо уезжает.

Сказанное в двух предъидущих абзацах касается всех выходцев из других культур, включая и африканцев, которых привозили в США в качестве рабов.[130]

Национальное своеобразие культур в США до начала массовой и во многом неконтролируемой федеральным правительством иммиграции, начавшейся со второй половины ХХ века, имело место только в границах жилища, в котором жили семьи иммигрантов и их потомков, не забывших какие-то элементы культуры[131] своих предков. То есть «Англия», «Ирландия», «Германия», «Италия», «Китай», «Япония» и т.п. могли существовать только в пределах быта семьи переселенца в США. За пределами жилища все, кроме евреев, — становились «США-анцами»: евреи же — везде евреи вследствие действия принципов построения и проведения в жизнь библейского проекта. При этом:

Места компактного проживания этнически своеобразных диаспор в составе общества США (типа «чайна-таунов»), не становились политическими представительствам их этнических родин, а только вносили некое этническое разнообразие в культуру страны и производили вполне стандартных «США-анцев» в новых поколениях.

Максимум, что мог породить «чайна-таун» или какой-либо иной этнически своеобразный «таун» — субкультуру выходцев из (нужное проставить) как часть культуры США.[132]

——————

В общем же перезагрузка библейского проекта на территории Северо-Американского континента была успешно произведена в период с XVI по начало XIX века.

От первичного развёртывания библейского проекта в синайском «турпоходе», в ходе которого искусственно целенаправленно была выведена новая порода людей — исторически реальное еврейство (теми же методами, как впоследствии заводчики выводили новые породы домашних животных), перезагрузка библейского проекта на Северо-Амери­канском континенте отличалась тем, что в её ходе была «обнулена» эгрегориальная память о предъистории искусственно создаваемой новой общности людей — «США-анцев», а эгрегориальная память выходцев из синайского «турпохода» в основном уцелела и временами даёт о себе знать.

Однако и эта версия библейского проекта, породившая буржуазно-либеральный жизненный уклад (в США — в его наиболее ярком — “эталонном” виде), как и католическая версия шестью столетиями раньше, впала в кризис, получивший в марксизме название «общий кризис капитализма», выражающийся во множестве внутрисоциальных конфликтов по всему миру и в глобальном биосферно-экологическом кризисе.

Но тема «общего кризиса капитализма», который вовсе не является порождением марксистской пропаганды, а представляет собой суровую жизненную действительность, принёсшую в прошлом и обещающую в будущем множество неприятностей и бедствий[133], не является темой настоящей записки.

Как уже неоднократно отмечалось в материалах КОБ, в цивилизации, основанной на технике и коллективном специализированном профессиональном труде, качество жизни каждого определяется не столько его собственными умом, трудоспособностью, разносторонностью профессионализма и его уровнем, сколько:

· во-первых, — действующей концепцией управления делами общества в целом, включая и его экономику, и,

· во-вторых, — качеством управления по проводимой в жизнь концепции как на макро­уровне (общегосударственном и глобальном), так и на микроуровне (на предприятии, где человек работает, и в населённом пункте, где он проживает).

——————

Деятельность всякой личности, социальных групп (а при глобальном масштабе рассмотрения — государств и обществ, сложившихся в пределах их границ) может укладываться в этот как минимум двухуровневый процесс управления полностью; а может укладываться только частично, какими-то другими своими составляющими выпадая из него, что может вызвать и подавление деятельности и деятелей в ходе осуществления управления, во всех без исключения случаях — концептуально обусловленного.