Звукотека была автоматизирована. Ею можно было пользоваться с помощью любого квартирного телефона. Достаточно набрать номер ее коммутатора, а потом номер из каталога, аппараты сейчас же включат заказанную запись, и можно прослушать ее через свой репродуктор. Телефоном же в это время можно пользоваться, потому что передачи звукотеки идут на токах высокой частоты и не мешают обычным разговорам. Прежде так вели только междугородные переговоры, несколько по одному проводу.

Федор подумал: «Сидя за тысячу миль у репродуктора и вуз закончишь. А захочешь, придешь во Дворец звуков, выберешь концерт по собственному вкусу или по вкусу спутницы».

Федор сначала бесцельно перелистывал каталог, но потом вдруг сосредоточенно стал искать что-то. И нашел… Чуть нервничая, он набрал на диске аппарата несколько цифр. Потом замер.

И откуда-то грянули могучие тяжелые аккорды. Не было ощущения звучащего репродуктора. Чистые, ясные звуки окутали Федора со всех сторон, завладели им. Он физически окунулся в них, ничего не слыша и не ощущая ничего другого, кроме них.

Тысячи мелочей отвлекают тебя от обычного громкоговорителя. Музыка, которую ты слушаешь походя, только краем касается тебя, оставляя нетронутыми тайные твои струны, а они могли бы зазвенеть ей в ответ.

Тяжелые аккорды рассыпались блестящим пассажем. И каждая бисерная нотка нашла отзвук в душе Федора. Никогда не думал он, что способен так слушать музыку. Он забыл про зал, про кабину, забыл, зачем пришел сюда. Могучая сила завладела им и повлекла его в неведомый мир. Гремят раскаты. Накренилась кают-компания, хрустят шпангоуты. Маленькая пианистка мужественно продолжает играть… Федор видел наклонившееся пианино, девочку со светлыми косичками, которая была сильнее собственного огромного детского страха.

И вот перед мысленным его взором уже другая пианистка, красивая, гордая, которая всего лишь один раз играла для него.

Музыка внезапно оборвалась. В открытой двери кабины — потому музыка и выключилась автоматически — стояла высокая стройная девушка с красивым, строгим лицом и настороженными серо-голубыми глазами. Сколько раз представлял себе Федор это лицо!

Он встал.

— Что вы слушали? — спросила она, горячо пожимая его руку.

Вместо ответа Федор закрыл дверь кабины, и музыка возобновилась. Нежная мелодия рояля сопровождалась оркестровым фоном: так на лесной поляне жужжат пчелы, шелестят листья, журчит ручеек, перекликаются вдали дети, где-то едет лошадка…

Они сидели рядом. Федор молча смотрел на Женю: лицо ее покрылось румянцем, она опустила голову.

Немного смущенная, она захотела выключить музыку, но Федор удержал ее руку. Фортепианный концерт заканчивался могучим гимном. Федор все так же молча поднес к своим губам холодные, волшебные пальцы, которые способны были создать этот звучащий сказочный мир.

Второй раз в жизни поцеловал он эту руку.

— Я лучше сама вам сыграю, — сказала Женя. — Хотелось поговорить по душам. Я вообще люблю приходить сюда. Курите. Здесь можно. Кондиционированный воздух. Искусственный климат. Можно заказать хоть пургу… — и Женя осеклась. Чья-то тень встала между ними.

Федор все понял.

— В знаменательный день встретились. Сбылись мечты, — он достал из кармана «Правду».

Женя уже видела сегодняшнее сообщение, но теперь прочитала его еще раз: «Соорудить от Новой Земли до Северной Земли ледяной мол, отгородив им от океана южную часть Карского моря. В дальнейшем продолжить этот мол вдоль всего сибирского побережья, чтобы обеспечить круглогодичную навигацию на всем протяжении Северного морского пути». В сообщении говорилось также о широком освоении природных богатств Дальнего Севера, о строительстве заводов и городов и, в частности, о сооружении близ Голых скал подъездных путей, портов и дорог.

— Наш праздник, — сказала она, возвращая газету.

— Потому и рискнул позвонить по телефону.

Женя с упреком посмотрела на Федора и отвела взгляд:

— Вас надо поздравить. Мне приятно, что вы будете работать на мол. Заместитель начальника строительства, командующий полярной флотилией, капитан флагмана гидромонитора. Это уже адмирал! — и она скосила на него глаза.

— Длинный титул, — усмехнулся Федор. — Сказать проще: каждая экспедиция берет туземца-проводника. Моя роль не больше.

— За Алешу, каюсь, чуточку обидно. Автор замысла и… всего только заместитель главного инженера.

— А как он сам?

— Он стал другим. Кажется, даже местоимение «я» употребляет реже. Хотела бы и я измениться так же…

— Не меняйтесь, — неожиданно для себя попросил Федор.

Женя удивленно взглянула на него.

— Любить не будут? — усмехнулась она.

— Любить? — оживился Федор. — По-настоящему любят не за что-нибудь.

— А как?

— Вопреки… вопреки всему… здравому рассудку, собственной воле, вопреки недостаткам явным и тайным… прощая и оправдывая все.