– Приехали, – сказал таксист. Саша вылез из машины и уперся взглядом в глухую кирпичную стену, увитую диким виноградом. Потрескавшаяся штукатурка в темноте походила на сахарную глазурь, и пахло от стены пряниками – отсыревшими, чуть заплесневелыми пряниками.

– Куда вы меня привезли? – медленно спросил Саша.

– Вы просили гостиницу – вот вам гостиница. Лучшая в городе, – таксист растянул и без того широкий рот в улыбке, и Саша впервые заметил, какое у него бледное, влажное лицо. Саша попятился и замер, упершись спиной в стену. Увидел голубые и рыжие отсветы в кронах. Услышал тихое пение и женский смех. Стена за спиной стала липкой, сильнее потянуло сладкой гнилью и плесенью. Звуки приближались, становились все отчетливей, и уже можно было различить отдельные слова, – ласковые, страшные, сводящие с ума слова. Из последних сил цепляясь за рассудок, Саша спросил:

– А где здесь вход?

– А вот прямо здесь и вход, – улыбка таксиста превратилась в насмешливую, злую ухмылку. – Вы просто постучите, вот так – тук-тук. Вы просто постучите, господин Медведь.

Саша на ватных ногах повернулся к ограде. За спиной прошелестел смех, горько запахло ночными цветами, и бархатное небо впилось в позвоночник иглами звезд. Обмирая, Саша легко постучал по стене. Вокруг напряженно ждали, и, когда ожидание стало нестерпимым, он хрипло спросил:

– Кто-кто в теремочке живет?