Академик уважительно покачал головой:

– И до сих пор живёхоньки! Вы родились под счастливой звездой, юноша. Я это вижу по глазам.

– Гм… вообще-то порой мне действительно везёт. Старик вздохнул:

– Особенно вам повезло с женой.

– Да! – голос у Тимохи смягчился, проявились нотки необыкновенной нежности. – Это было самое везучее приключение в моей жизни. Ленка у меня просто ангел!

– Вы познакомились в экспедиции?

– Что вы! – замахал руками Тимоха. – Она простая медсестра. Нет, не простая – она чудо-медсестра!

– А вы были пациентом? Простите, но на больного вы не похожи. Несчастный случай?

– Точно. В городе. Машиной сбило. Хрясь – нога пополам!

– Однако!

– Я ж говорю – повезло! Иначе бы я в эту больницу никогда не попал. А до этого где только не искал свою Единственную. И на востоке, и на севере, и в таёжных посёлках, и в душных городах…

Они помолчали.

Тимоха подумал, и решил не рассказывать, как он трое суток удирал через пустыню, спасаясь от оскорблённых родственников восточной красавицы.

Или как его два дня преследовал по тайге другой папа-охотник, что вдруг не вовремя вернулся домой… В тот раз Тимку спасло настоящее чудо: пожарные на вертолёте, случайно пролетавшие в том районе. Ну не везло ему с женщинами: как только он отваливался от очередной красавицы, ему сразу же нестерпимо хотелось закурить. Желательно на другом конце света.

Не везло до тех пор, пока он не повстречал, наконец, Ленчика. С той минуты он на других женщин даже не смотрел. Вернее, смотрел, но не видел. Теперь все остальные женщины для него существовали всего лишь как роскошный интерьер, вроде обоев или картин – красиво, но бесполезно. Он не был до конца уверен – любовь это или нет, но ради своей жены был готов на всё: наждачный круг остановить зубами, или зайца в поле... лопатой… А если бы она вдруг попросила достать звезду – не раздумывая ссыпал бы к её ногам весь Млечный Путь. Однажды он ради неё целый день проходил в галстуке! На свадьбе.

Прохладный ветерок притрусил спящий лагерь тонким слоем пыли. Где-то вдалеке за куполом космопорта с рёвом поднялся космический челнок. Тимоха проследил за ним взглядом, наблюдая, как огромный корабль превращается в мерцающую звёздочку. Вздохнул. Ещё одна партия несчастных счастливчиков покидает родную планету.

Неловкое молчание затягивалось. Тимоха решил сменить тему:

– А вы, Бранибор Вячеславович, тоже надеетесь пройти отбор?

Тот ответил не сразу, сначала подправил угли в костре, подкинул ещё пару кривых поленьев. Подождал, пока разгоревшееся пламя выхватит из темноты смуглое, словно вырезанное из кондового дуба, лицо собеседника. Задумчиво покусал губу.

– По сути – мы уже проходим этот отбор, – наконец, уклончиво ответил он.

– Как это? – не понял Тимоха. Даже выпрямился, посмотрел по сторонам. – Камеры?

Академик тихонько рассмеялся:

– Нет-нет. Может, конечно, и камеры есть, но я не об этом. Мы начали проходить отбор ещё когда садились в автобус… а может даже раньше…

Тимоха недоверчиво покосился на него.

– Так мы ведь вроде ещё до первого круга не дошли! Ведь терминал....

– Э-эх, молодость! В первом круге мы были с рождения, а сейчас я даже не берусь сказать – в каком именно мы находимся: в пятом, десятом или сотом… Или вы думаете, что отбор проводится именно в космопорте? Может и так, конечно, но при одном условии: на сегодня вся наша планета – один гигантский Космопорт… – Он помолчал. – Что касается вас, юноша, – вы, бесспорно, преодолеете и этот виток жизни с такой же лёгкостью, как справлялись до сих пор. Лично у меня шансы невелики. Невелики, но всё же есть, а значит надо бороться до конца. Я всегда добивался поставленной цели, потому что стремился. Буду стремиться и впредь.

– То есть добиваться любой ценой? – скривился Тимоха.

Академик мягко улыбнулся, покачал головой:

– Боюсь, у вас сложилось обо мне неверное представление. Старая развалина, что цепляется за обрывок каната за кормой Ноева ковчега? Нет уж. Вспомните историю Руси: славянские боги жестоки – могут и не принять в вирый, если не будешь драться до конца. Я не верующий, но такая точка зрения мне импонирует – она вполне соответствует моим убеждениям. К тому же я знаю, что при любом раскладе смогу занять достойное место. Место, где мои знания и опыт будут максимально востребованы.

– Извините, – смутился Тимоха.

– Я не обиделся, – отозвался старик. – Любое оскорбление – как вино: если не принимать его внутрь, оно не действует. К тому же у меня высокий порог чувствительности.

– Толстая шкура?

– Что-то вроде того. Пришлось нарастить за долгие годы. Местами она настолько толстая, что ороговела, – он постучал сухим пальцем по лбу.

Тимоха не выдержал, рассмеялся:

– А вы забавный старичок, Бранибор Вячеславович!

– Будь у меня сейчас моя фляжка с коньяком, мы бы ещё не так посмеялись. Но, к сожалению, моя дражайшая супруга решила, что перелёт… как это сейчас у молодёжи говорится – «в пьяном угаре», – очень вредно скажется на моих слабых сосудах.

Взлетел ещё один челнок. Тимоха проследил за ним, как и за первым, лишь старый академик не поднял головы – всё так задумчиво шевелил угли кривой палкой.

– Вы коммуникабельный человек, Тимофей, – сказал он неожиданно серьёзным тоном. – С вами легко в общении. А основным критерием отбора, по логике вещей, должна стать в первую очередь коммуникабельность, толерантность. Ведь жить, скорее всего, придётся малой общиной. И ещё вы по натуре лидер. Вожак, что умеет заботиться о своём племени. Обладая поразительной способностью к выживанию, Вы до сих пор не утратили природной доброты. В то же время в вас нет злобы, ненависти, нет даже равнодушия к окружающим… гм… как было у меня, например… Тот, кто решиться доверить вам свою жизнь, может быть уверен в вас, уверен в завтрашнем дне, уверен, что вы сделаете для него всё возможное…