Шрифт:
– Но ты...
– Ты понял, что я сказал? Не становись!
Он оттолкнул меня с такой силой, что я налетел на Кейт. Дымящийся кофе плеснул прямо на нее, Кейт вскрикнула. От силы толчка мы перекатились через кресло и рухнули на пол.
Я сел, ругаясь на чем свет стоит. Стивен вышел из комнаты, хлопнув дверью.
– Блин, этого я ему не спущу!
– Рик, не надо!
– Он псих! Как тебе это понравится? – Я помотал головой.
– Ой! – Кейт подняла мокрую футболку на груди.
Я присел рядом с ней:
– Что с тобой?
– Ничего, выживу. Ой! – Она снова подняла футболку с обожженных грудей.
– Этот гад тебя обварил!
– Рик, не надо! – крикнула она мне вслед, когда я несся к двери. – Оставь, Рик, вернись! Не надо, оно того не стоит!
Но я уже был во власти гнева. Злости. Черт, я просто полыхал ею! Пинком распахнув дверь, я вылетел в коридор.
Я шел искать своего брата.
И никто – никто на свете – не встанет на моей дороге.
78
Мой брат стоял у причала, разговаривая с Теско и Иисусом. И вся кодла Иисусовых людей стояла вокруг, и их ленточки вымпелами развевались на ветру.
Налетал холодный бриз.
Но я не чувствовал холода. Кровь у меня в жилах кипела. У меня в голове не укладывалось, что Стивен мог так себя вести. Не слушать аргументов. Обварить Кейт! Теперь будут волдыри, шрамы...
Этот человек стал чудовищем.
Скрипя зубами, сжав кулаки, я шел по улице широким и очень, очень разгневанным шагом.
– Привет, Рик! Чудесные новости, правда? – возникла рядом со мной Таттс. У нее на поясе были шпаги, она была одета в полосатую мини-юбку, топ с завязками и кожаный жакет от холода. – Как вы с братом похожи! Как близнецы. Правда, он красив? Такие синие глаза...
Я не ответил. Только прибавил шагу – и злости.
Таттс перешла на бег, чтобы не отстать, шпаги зацокали по дороге.
– Иисус составляет список, кто полетит первым. И знаешь что, Рик? Может, я буду в первом рейсе... Рик, Рик! Что случилось? Рик!
Представьте себе эту сцену: Стивен разговаривает с Иисусом. Он расписывает главные пункты своего плана, жестикулирует, улыбаясь своей профессиональной улыбкой ведущего. Стивен с его неодолимой харизмой уже купил их всех с потрохами. А они стоят – Иисус в своем жилете, Теско и прочие, похожие на участников карнавала, – волосы окрашены всеми цветами радуги, вьются цветные ленточки, в джинсах, в ковбойских сапогах, в мотоциклетных кожаных куртках. Таттс застыла с раскрытым ртом. Она поняла, что дело добром не кончится.
Бум!
Я вломился в середину, толкнул Стивена в грудь так, что он чуть не упал.
– Кого ты из себя строишь! – заорал я.
– Мудака, который пытается спасти тебе жизнь! – заорал он в ответ. – Теперь проваливай и не мешай старшему брату это делать!
Теско и Иисус переглянулись. Удивились, но стали ждать, что будет дальше.
– Черта с два! – огрызнулся я. – Ты будешь меня слушать.
– Тебя слушать? – фыркнул Стивен. – Моя жопа пердит умнее, чем ты говоришь!
– Нет, ты будешь слушать!
– Нет, это ты пойдешь к чертовой матери!
– Пойдем со мной, я тебе покажу... Бах!
Он ударил свингом. Удар угодил мне в скулу. Я рухнул, будто на меня с неба упал бетонный блок.
– Не вставай, – предупредил Стивен. – Не вставай, пока я тебе не позволю. Потом возвращайся в отель.
Я не стал ждать позволения. Я встал.
И ударил. Хотя я попал по подбородку вскользь, Стивен качнулся назад, тряся головой и ругаясь сквозь зубы. Я ударил снова. И снова. И снова. Иногда попадая, иногда нет.
И думал я только об одном: о фотографии, которая висела на стене в столовой маминого дома в Ферберне. Глянцевая фотография из журнала, изображающая Великого Стивена Кеннеди, волосы уложены феном, метровой длины полоса сияющих зубов, искрящиеся глаза. И размашистая подпись красным фломастером, и хвостик последнего “и” завернут в веселую рожицу. Его телеканал рассылал такие фотографии для фэнов сотнями.
И вот мой знаменитый брат решил снизойти до нас, простых смертных, прозябающих в грязи, и прислал матери и единственному брату такую вот фотографию.