— Чего скакать? Я так однажды могу и не успеть, — просипел он в спину Оксане. У Колобка были повреждены связки, и говорил он сиплым низким голосом.

Девушка не обратила внимания на его слова, так как давным-давно поняла, что Колобок в целом безобиден и покладист. Стоя на крыльце, Оксана повернулась и широко раскинула руки.

— Всем привет! — радостно воскликнула она. Стах-керы зашумели, замахали ей, что-то выкрикивая. Девушка кивнула и через плечо посмотрела на Слона: — А где аномалии?

Заточка поднялся на крыльцо, волоча два чемодана и рюкзачок с нарисованным на боковине улыбающимся Чеширским Котом. Услышав слова Оксаны, он ухмыльнулся и, цыкнув сквозь зубы, сплюнул на ступени.

— Это же Лесной Дом. Самое безопасное место в Зоне… ну, для тех, кто здесь живет, ясное дело.

Оксана вздернула бровь.

— Безопасное? Вот спасибо! Этого мне и в интернате хватало. Туда не ходи, сюда не ходи… Папа, я надеюсь, здесь вы не будете меня за решеткой держать? А то я обижусь!

У Слона редко случалось, чтобы он не знал, что говорить. И не терялся он никогда — а вот теперь пребывал в растерянности и легком смущении. Зона — территория мужчин. Женщины здесь, конечно, тоже попадаются, но редко, и по большей части толстые глупые клуши, как Варвара, либо разбитные девицы, вроде работающих в «Сундуке». Хозяин Лесного Дома не привык разговаривать с красивыми молодыми девчонками. К тому же он плохо помнил дочь…

— Ничего, все решим, — невнятно проворчал он.

— Я думала, ты мне все покажешь, — настаивала дочь.

— Тут любое твое желание закон. — Слон брякнул первое, что пришло в голову, и неловко обнял ее за плечи. — Пошли, расскажу, что здесь и как.

— Вот, правильно! — Оксана даже хлопнула в ладоши, радуясь, как ребенок. Да она и была ребенком — в свои семнадцать лет девушка не видела ничего, кроме закрытой частной школы, и хотя выглядела красивой зрелой девушкой, повзрослеть не успела. Она громко смеялась, когда ей было весело, и обижалась, если что-то ее не устраивало, плакала, а могла и поколотить обидчика в случае чего — ее не смущали такие мелочи, как уместность проявления чувств.

— Вещи наверх давай, — велел Слон порученцу, кренившемуся под весом чемоданов. Оксана уже сбежала с крыльца, и отец поспешил за ней. Заточка кивнул, пожирая девушку взглядом.

— Помогай давай, тефтеля, — сказал он. Колобок, флегматично покосившись на Заточку, отодвинул его плечом и затопал следом за девушкой. Заточка недовольно ощерился ему в спину, но Колобок, став телохранителем дочки хозяина, вышел из-под командования порученца, и тому пришлось самому волочь чемоданы с рюкзаком по винтовой лестнице.

Отбежав от крыльца на несколько шагов, Оксана обернулась, задрала голову.

— Ух ты! — воскликнула она, из-под ладони разглядывая бывшую водонапорную башню. — Большая она у тебя!

— Ну да. — Слон пожал плечами. — Не в маленькой же жить, не поместишься.

— А наверху пулемет! Настоящий? — обрадовалась девушка и замахала часовому на крыше: — Эй, привет! У вас пулемет стреляет?

Часовой неуверенно помахал в ответ и ничего не ответил — то ли не знал, как отвечать на столь странный вопрос, то ли не расслышал. Вместо него вразнобой загомонили сталкеры за столом:

— Еще как стреляет! Бабахнет — всем кранты. Хочешь стрельнуть? Иди сюда, мы тебе дадим пистолет подержать!

Раскрасневшаяся от удовольствия Оксана подошла к сталкерам, протянула руку к сидящему ближе всех Игнату.

— Я Оксана, а вы? Сталкеры засмеялись.

— Игнат я, завхоз, — насупился Игнат, будто даже обидевшись.

— Ну так будем знакомы! — воскликнула Оксана, встряхнув заскорузлую ладонь старого сталкера. Вокруг опять засмеялись, даже недовольный всей этой суетой Слон улыбнулся.

— Здесь наша кухня и столовая. — Он показал на здание рядом с бараком. Из дверей показалась Варвара с подносом, накрытым льняной салфеткой, от которого сильно пахло сдобой.

— Здравствуйте, тетя Варя! — радостно воскликнула девушка. — Мне папа о вас писал и Колобок рассказывал!

— Ох ты кровинушка моя бедная!

Кухарка, поставив поднос на стол, обняла Оксану. Она видела девушку впервые в жизни, но уже успела полюбить ее всей душой — за то, что та такая молодая и красивая, по-детски живая, и за то, что она живет без матери. Сердце кухарки содержало огромные, нерастраченные запасы нежности. Конечно, она заботилась о сталкерах, которых воспринимала как больших, шумных, непослушных детей, но ей нужен был настоящий ребенок. После того как ушел Змееныш, Варвара вся извелась и даже немного похудела. И теперь, когда появилась Оксана, кухарка расцвела, а уж от обращения «тетя» мгновенно растаяла.