Ночь была промозглой и беспросветной. Лесной Дом терялся во тьме, луч прожектора отвоевал у нее лишь один круг света посередине двора, захватив часть южной стены водокачки. Фонарь над воротами почти не рассеивал мглу, светил желто и тускло, будто из последних сил.

Филин с Емелей сидели в будке возле ворот, у каждого было по «калашу», на столе между сталкерами лежала сигнальная ракета.

— И на фига охрану усиливать? Сегодня не моя смена, я спать должен, — ворчал Филин, подкручивая огонь в газовой горелке. Чайник упорно не желал закипать.

Емеля толстыми ломтями нарезал буханку, на газете лежала колбаса, рядом — коробка с кусковым рафинадом, в кружках насыпана заварка.

— А я вообще водитель, — то ли возразил, то ли пожаловался он. — Мне по чину не полагается сторожить, я, можно сказать, специалист, квалифицированный работник.

— И слова такие знаешь, — вздохнул Филин. — Я Колобка встретил, когда он возвращался, — ушел Змееныш, совсем ушел. Патроны взял, консервы — и сгинул в лесу. А Колобка от кабанов спас, слыхал?

Емеля приподнял крышку чайника, посмотрел на воду.

— Не понимаю, зачем столько шуму поднимать из-за какого-то пацана со сдвигом.

— У него же способности! — жарко возразил Филин. — Чё Колобок рассказывал, слыхал? Волны от него какие-то, жар. Ты вон никаких волн не умеешь, а у него получается.

— Так я человек, а он… мутант, одним словом. — Емеля положил на ломоть хлеба толстый кружок колбасы, взял кусок сахара и стал заедать им бутерброд. — У нормальных людей таких способностей не может быть. Правильно: я Не могу волны, ты не можешь. А он может. Почему? Потому что в нем течет кровь мутантов. Может, мать его с кровососом спуталась, а может, его слепая собака выкормила, он от молока ее мутировал. Как от этих… Как же их… гено…

— Какой Гена? — спросил Филин.

— Сам ты Гена! Говорю: как от генно-модифициро-ванных продуктов бывает. Слыхал?

— Умный ты, Емеля, даром что водила. Скажи тогда, почему мутант Колобка спас? Ведь Колобок его от крали уводил, как Слон велел. А если б бросил Колобка, то мог бы вернуться. Дочь-то хозяйская, говорят, целый день плакала и из комнаты не выходила.

Наконец чайник закипел. Филин стал разливать, прихватив горячую дужку рукавом. Емеля, дождавшись, когда кипяток наполнит кружку, кинул сахар в черный, густо заварившийся чай и стал помешивать старой алюминиевой ложкой.

— Да он сумасшедший, — подумав, ответил он. — Мугант этот. Ты разве не знал? Тронулся, когда из-за него экспедиция Мазая погибла. Хотя откуда, тебя тогда и в Зоне-то не было.

— Так расскажи! — оживился Филин, он был охоч до всяких «зоновских» историй. Емеля отложил ложку, шумно хлебнул чая.

— Иди местность проверь сначала, все ли тихо, — важно велел он.

— Да не вернется Змееныш, ушел он.

— Психи на все способны. Иди, говорю, а то скоро Заточка проверять припрется, надо доложить, что все в порядке. Давай, не ленись, а я потом расскажу.

Филин бросил взгляд на горячий чай, на еду — вздохнул и стал натягивать тулуп: ночь была холодной, ветреной.

Емеля, довольный собой и жизнью, развалился на стуле, жуя бутерброд. Конечно, лучше в такую ночь спать в кровати, но и тут можно неплохо устроиться. Он прихлебывал чай, уминая хлеб с колбасой, закусывая сахаром — была у Емели такая странная привычка, — и поглядывал на дверь. Всего делов-то — оглядеть двор и обратно, а Филина нет. Минуту, две… Сталкер заволновался. Псевдопес его сожрал, что ли? Куда запропастился? Емеля поднялся, приоткрыл дверь. И наткнулся на Филина, который стоял возле будки, задрав голову.

— Ты чего? — толкнул его в спину Емеля. — Я жду же. Чего увидел?

— Эх, черт, ловкий, как кошка! — восхищенно прошептал Филин, не отрывая взгляда от водокачки. Емеля выбрался наружу, посмотрел — и охренел. Тонкая фигурка карабкалась по стене, цепляясь за невидимые глазу уступы. Вот схватилась за балку, к которой крепилась спутниковая антенна, взлетела на тарелку, забралась на подоконник, согнувшись, — и исчезла в окне второго этажа.

— Мне бы так, — вздохнул Филин, опуская голову. — Прикинь, по любой стене, как таракан…

Емеля сграбастал напарника за шкирку.

— Ты чем думаешь, балда?! Мозги твои где? Кто это был? Давай тревогу поднимай! Где свисток? Или ракету сразу?

— Да ну, чего сразу тревогу? Дело-то молодое. — Филин попытался отпихнуть приятеля. — Мне Змееныш даже нравится. Я и раньше видел… Все равно под утро уйдет, никто и не узнает.

От этой логики Емеля вконец растерялся и даже перестал трясти Филина.

— Ты чего? — хрипло сказал он наконец. — Слон знаешь что сделает, если узнает?