– Нет, почему же? Но я привык отдавать предпочтение людям.

– Людям? – удивился он.

– Да, по крайней мере, некоторым…

– Конечно, конечно… Ближнего своего надо любить, как самого себя. Так завещал всем нам богочеловек, – довольно равнодушно произнес Кербель. – Конечно. Это главная заповедь. Надо любить людей, – повторил он и вздохнул. По его лицу можно было понять, что осуществление этой заповеди – дело для него важное, но трудное, почти непосильное.

Кербель открыл замочек, запиравший витрину, в которой хранились стразы, изображавшие камни патриаршей ризницы, поднял стеклянную крышку.

– Я вам отдам все эти стразы. Если ваши агенты найдут похищенные камни, они смогут их сравнить.

– Да, да, – энергично подтвердила Матильда Карловна. – Эти штуковины совсем как подлинные.

– Часть похищенного мы уже нашли, – веско сказал Сухов.

Глаза ювелира округлились и заполнили выпуклые стекла очков. Он так тяжело дышал, что я стал опасаться, как бы его не хватил удар. Кажется, то же опасение испытывала и Матильда Карловна. Она поспешно усадила брата в кресло.

Сухов не без торжественности извлек из кармана галифе свой непрезентабельный мешочек.

Кербель попытался развязать тесьму, но не смог: руки его не слушались.

– Матильда! Что ты стоишь, Матильда? Развяжи, Матильда!

Я отобрал у Кербеля мешочек, развязал, положил «Иоанна Златоуста» на влажную от пота ладонь ювелира.

Рука Кербеля судорожно сжалась в кулак. Кажется, он хотел, но никак не мог распрямить пальцы. Наконец ему это удалось. Он долго с каким-то странным выражением смотрел на бриллиант, склонив набок свою большую голову. Потом легонько подбросил камень на ладони. Раз, другой…

– Ты пойдешь к себе в кабинет осматривать эту штуковину? – прервала молчание Матильда Карловна.

– Нет, я не пойду к себе в кабинет осматривать эту штуковину. Принеси мне алюминиевый карандаш.

Когда сестра принесла белый металлический стерженек, он провел острым концом по камню. На самоцвете засеребрилась узкая маленькая полоска.

– Ты видишь?

– Да, да, – закивала та головой.

– Тогда забери это. – Он отдал ей камень и стерженек.

Ни я, ни Сухов не понимали, что, собственно, происходит.

– Нет, – сказал Кербель, обращаясь к нам.

– Что «нет»? – спросил Павел.

– Нет, это не «Иоанн Златоуст».

– А как же называется этот бриллиант?

– Это не бриллиант, господа. Нет, не бриллиант.

– А что же?

– Страз. Только страз.

– Да не может быть!

– Я не знаю, что может быть, а чего быть не может. Но это не бриллиант. Я немножко умею отличать стразы от бриллиантов.

– Посмотрите, пожалуйста, еще, – совсем по-детски попросил Сухов.

– Если хотите, я посмотрю еще. Но зачем?

Из протокола опросаювелира патриаршей ризницы Ф.К.Кербеля,

произведенного заместителем председателя

Московского совета народной милиции

Л.Б.Косачевским

К О С А Ч Е В С К И Й. Как отличают поддельные камни от настоящих?

К Е Р Б Е Л Ь. Стразы изготовляются из свинцово-борного стекла. Поэтому они тяжелее бриллиантов. А определить удельный вес камня без оправы может каждый. Кроме того, стразы значительно мягче алмаза. На них оставляют царапины и кварц, и топаз, и корунд.

Если по бриллианту провести карандашом из алюминия или магния, на нем следа не останется, а на стразе будет след. Стразы, которые вы принесли, хорошие стразы, и я сомневался до тех пор, пока не увидел полоску от карандаша.

К О С А Ч Е В С К И Й. Есть ли какое-либо сходство между похищенными из ризницы бриллиантами и этими стразами?

К Е Р Б Е Л Ь. Все четыре страза – копии с похищенных камней.

К О С А Ч Е В С К И Й. Может ли это быть случайным совпадением?

К Е Р Б Е Л Ь. Нет.

К О С А Ч Е В С К И Й. Почему?

К Е Р Б Е Л Ь. Страз, имитирующий «Иоанна Златоуста», в деталях повторяет украденный бриллиант. Точно изображены особенности не только верхней части камня-коронки, но и нижней – павильона. То же относится и к «Слезе богородицы», где передана скошенность пирамиды, и к двум бриллиантам из оклада образа Георгия Победоносца.

К О С А Ч Е В С К И Й. Вы хотите сказать, что человек, изготовивший стразы, видел бриллианты без оправы?