Амадеус уже знал, что он сделает с этими камнями. Конечно, он хорошо понимал – продай он хотя бы малую часть этих сокровищ, и он будет богатым человеком. Но богатство его мало интересовало. Да и к чему оно ему в деревне? Ведь он никогда не покинет дом, где они жили с Ириной, никогда не вернется к жизни в городе. И у него нет ни малейшей тяги к путешествиям. Завещание родителей сделало его обеспеченным человеком, дела в его собственном магазине шли неплохо. И самое главное – разве годы процветания в доме Грюндли принесли ему счастье?

Он не знал, как начать. Его опыт в ювелирном искусстве был очень ограниченным и не мог подготовить его к выполнению задачи, которую он поставил перед собой. Задачи такого масштаба, что даже страшно было подумать. Но все равно – ничто не сможет его остановить. Он собирался сотворить памятник Ирине, и именно для этой цели он хотел использовать драгоценности Малинских – чтоб воссоздать в скульптурной миниатюре ее любимый водопад. Ее «Вечность».

Именно Зелеев, приехавший в домик в долине почти через два года после смерти Ирины, в феврале 1926-го, превратил абстрактную мечту Амадеуса во вполне конкретный и мощный творческий порыв и замысел.

Бесспорно, он был запоминающейся наружности – легче сложенным и ниже ростом, чем Амадеус, но сильным и энергичным, с рыжими волосами, зелеными глазами и густыми, но тщательно ухоженными усами над широким чувственным ртом. Узнав, что и Ирина и Софья умерли, он был потрясен и плакал, не стесняясь, и Амадеус, сердцем ощутивший безутешное горе тридцатипятилетнего незнакомца, был тронут и почувствовал себя с ним так легко и просто, как не чувствовал ни с кем со времени смерти Ирины.

– Я никогда не видел Софью, но мне кажется, мы оба любили Ирину, – сказал Амадеус бережно и проникновенно, когда русский наконец отер глаза. Первый взрыв чувств миновал.

– Я обожал ее, – глаза Зелеева были отстраненными и скорбными. – Никогда на свете не будет другой такой женщины. Даже подобной ей! Конечно, ее сестра была чудесной девушкой, но Ирина Валентиновна была…

Его голос дрогнул, и он замолчал.

– …сама радость и жизнь, – закончил он.

– Вы побудете здесь немного? – предложил Амадеус. – Если честно, именно этого она всегда хотела. И я сам буду рад вашему обществу.

– Спасибо.

Они были почти совсем непохожи друг на друга, но стали друзьями с первой минуты. Амадеус отдал Зелееву колумбийский изумруд и пленительный рубин и поделился своими надеждами и мечтами о сотворении скульптуры.

Константин вернул Габриэла к жизни. Он пошел с ним в горы, чтобы взглянуть на любимый Иринин водопад, а когда они вернулись, Зелееву было достаточно лишь беглого взгляда на пока еще сырые наброски, которые ему показал хозяин, чтоб понять, что видел в своих мечтах Амадеус. Была еще лишь середина зимы – время, когда жизненная сила и выразительная красота Альп словно затихает, блекнет, но Зелеев, похоже, заглянул в самую душу водопада, а когда еще и солнце пробилось сквозь пелену облаков и заиграло в струях каскада, увидел то, что видел Амадеус, и что видела сама Ирина – алмазы и сапфиры в причудливом танце полузамерзшей воды.

– Это возможно? – чуть позже спросил Амадеус, когда они пили горячий кофе в деревянном домике.

– Возможно?.. Да… но и чертовски трудно.

– Скажите мне, как.

Зелеев улыбнулся.

– Что мне сказать вам, мой друг… Вы – ювелир в маленьком городке. Конечно, есть здесь и поставщики высокого традиционного ювелирного искусства. Есть и сами ювелиры. Вот вы, например… Вы продаете обручальные кольца, ремонтируете ожерелья, вам заказывают выгравировать что-нибудь на этих обручальных кольцах – а иногда вы делаете пару сережек сообразно со вкусом клиента.

– Это правда – мои возможности ограничены.

– Между тем, у вас прекрасное воображение и решимость осуществить то, что запало вам в душу, – Зелеев сделал паузу. – Что же касается меня, то я – золотых дел мастер, и финифтяных тоже… но не простой, а, возможно, незаурядного таланта.

Он опять улыбнулся.

– Я не вижу смысла в ложной скромности, mon ami, [8] продолжал он. – Если б не большевики, я, может статься, поднялся б до высот Михаила Евлампьича Перчина – вы, конечно, знаете о нем.

Амадеус покачал головой.

– Просто человек, которому мы обязаны одними из самых выдающихся шедевров Мастера… Вы не слышали о нем? – Зелеев покачал головой, словно не веря. – Ну да это я так, к слову… Просто я хотел сказать, что вместе мы сможем – у нас есть все необходимое, чтоб создать шедевр из мечты, которая у вас есть. Но не радуйтесь раньше времени. Даже если это и так, и мы сможем начать работать, боюсь, мы часто будем блуждать впотьмах, прежде чем доберемся до конца, который нас обрадует и удовлетворит.