– Она безумна, – думал Артемис. – Крайне безумна.

Еще он думал

– Эти панели уникальны. И она еще смеет называть себя ученым.

Опал скакала вдоль крыла, ударяя бронированной перчаткой по фюзеляжу. Все большее число панелей выходило из строя и небольшие, величиной с кулак, вмятины появлялись в поверхности корпуса из полимера над плечом Артемиса. Крошечные трещинки пошли по поверхности вмятин, и через них стал продувать ветер.

Голос Опал в микрофоне стал громче. – Приземляйся, Фаул. Приземляйся, и, может быть, я не вернусь в особняк, когда закончу с тобой. Приземляйся! Приземляйся!

Каждый следующий приказ приземляться подчеркивался ударом по кабине. Ветровое стекло обрушилось вовнутрь, осыпая Артемиса острыми крошками плексигласа.

– Приземляйся! Приземляйся!

– У тебя есть то, что ей нужно. – напомнил себе Артемис. – Значит, у тебя есть власть. Опал не может убить Джей-джея.

Ветер ревел в лицо Артемису, и показания приборов ничего не значили, пока Опал вывела их из строя с помощью электромагнитного поля костюма ЛеППРЕКОНа. Но у Артемиса все еще оставался шанс. Фаул знал, куда он может полететь.

Он опустил нос самолета, отклоняясь влево. Опал с легкостью повторила маневр, отрывая полоски материала, из которого был сделан фюзеляж. Она была разрушающей тенью в тусклом свете сумрака.

Артемис мог почувствовать запах моря.

– Он был слишком низко. Слишком скоро.

Еще больше индикаторов загорелись красным на панели управления. Подача энергии прекратилась. Аккумуляторы были повреждены. Альтиметр крутился как волчок и тревожно гудел.

Опал была на боковом окне. Артемис мог видеть ее крошечные зубы, скалившиеся на него. Она больше не говорила – она кричала. Но радио больше не работало. Возможно, как раз кстати.

Она наслаждается жизнью. – осознал он. – Веселло, весело, весело…

[She is having the time of her life, – he realized. – Fun, fun, fun – ориг. текст]

Артемис боролся с управлением. Неприятное хлопанье было сейчас самой меньшей проблемой, о которой ему следовало бы беспокоиться. Если Опал решит перерезать еще несколько кабелей, то он потеряет даже тот призрачый конроль над самолетом, который у него сейчас есть.

Не смотря на то, что сейчас было слишком рано, Артемис все же выпустил шасси. Если Опал повредит машину сейчас, шассси останется опущенным.

Они отвесно падали вниз, вдвоем. Воробей на спине орла. Опал ударила головой и пробилась своим бронированным шлемом через оконный плексиглас, все еще истошно вопя в шлеме, брызгая слюной на стекло шлема изнутри. Давая приказания, которые Артемис не мог слышать и не мог прочитать по губам – слишком уж быстро она говорила. Он видел, что ее глаза пылали красным от магии и из ее маниакального выражения лица было совершенно ясно, что все ниточки, соединявшие ее тело с рациональным мышлением, были оборваны.

Еще крики. Бормотание за забралом. Артемис сардонически усмехнулся, взглянув на радио, которое мертво темнело на своем месте.

Опал поймала его взгляд и подняла козырек, крича через окно, будучи слишком нетерпеливой, чтобы воспользоваться микрофоном шлема.

Отдай мне лемура, и я спасу тебя. – говорила она. Ее голос гипнотизировал. – У тебя мой…

Артемис не стал на нее смотреть, выхватил из-под кресла пистолет для пускания сигнальных ракет, и направил его ей в лицо.

– Ты не оставляешь мне иного выбора я буду стрелять. – сказал он, голос его был холодным и уверенным. Это была не угроза, это была констатация факта.

Опал поняла, что это правда, как только он закончил произносить эти слова, оттолкнулась от корпуса самолета и потянулась, чтобы опустить забрало, но сделала это недостаточно быстро, и Артемис смог попасть ей в шлем.

Опал по спиральной траектории стала удаляться от Цессны, оставляя за собой черный дым, красные искры роились вокруг ее головы подобно злым осам. Ее крылья врезались при ее столкновении с Цессной и не пережили удара. Осколки солнечных панелей мерцали звездочками и, выпадая из складок костюма Опал, оставляли след в виде перьев, которые крутились как пропеллеры вертолета и медленон спускались вниз. Аэроплан накренился на правый борт и стонал подобно раненному зверю.

– Мне нужно приземляться. Сейчас же.

Артемис не чувствовал вины за то, что он только что сделал. Сигнальная ракета не задержит Опал надолго – регенерация быстро ее восстановит. Магия уже чинила ее обожженную кожу. Самое большее, что Артемис мог для себя выгадать, – это отсрочку в несколько минут.

– Когда Опал вернется, она будет в запредельной ярости. Настоящий маньяк. Вожмоно, ее мышление будет затуманено.

Артемис жестоко улыбнулся, и на момент почувствовал себя коварным как раньше, прежде чем Элфи и его собственная мать внушили ему все эти надоедливые нравственные нормы.