— Ты это серьёзно? — спросил товарищ начальник.

— Шучу-шучу!

Я действительно шутил. Но не тогда, а именно сейчас. Однако капитан Тёскин меня понял правильно и через минуту он вернулся уже без ружей.

— У наших генералов зарплаты большие. — проворчал начальник службы и одновременно склада. — Пусть покупают!

Поскольку процедура приёмки уже была окончена, я попрощался и взялся за тяжеленную створку. Когда щель стала шире, то в увеличившуюся полосу наружного света попал один автоматический гранатомёт, притаившийся в глубине склада. Я узнал тот самый АГС-17. У которого отсутствовала крышка лентоприёмника. Стало быть, «не мой» боевой трофей, а уже денисовской группы.

— А чего вы бойцов не возьмёте? — спросил я Тёскина, вновь засевшего около двух полных ящиков с наваленными патронами. — Не дают что ли?

— Да ну, их! — товарищ капитан опять мотанул головой.

Я его понял снова и очень даже хорошо. Нынешний начальник службы РАВ отлично знал о судьбе своего предшественника и именно поэтому капитан Тёскин в своём уголовно-ответственном деле не доверял никому, а тем более солдатам, от которых можно было ждать чего угодно. Не говоря уж о более опытных ловкачах-прапорюгах… Один из которых и подвёл под статью УК слишком уж доверчивого к подчинённым майора Ильюшенко. То есть старого начальника службы РАВ. Поэтому я не стал мешать товарищу капитану собственноручно пересчитывать патроны, видимо, сданные кем-то на его склад после стрельб.

«Пусть считает свои патроны дальше! До вечера ведь ещё уйма времени…»

Хоть я и спешил в своё подразделение… Но эту тяжеленную «дверь» при её закрывании следовало хорошенько придерживать обеими руками. А то она могла захлопнуться со всей своей силой. И тогда товарищ капитан замучается толкать её изнутри. Вот я и надрывался…

Наконец-то, многотонная створка затворилась так, что осталась небольшая щель. Как и прежде. Поэтому я со спокойной совестью и чистой душой пошёл в свою палатку, над которой почти по-домашнему курился лёгкий дымок.

— Вы чего такие хмурые? Что случилось-то?

Это были мои слова, обращённые ко всем сразу… И к товарищу командиру второй группы, и к остальным нашим бойцам, всё ещё пребывавшим в жесточайшей меланхолии. не удержавшись от любопытства, я остановился около Юры Денисова и стал допытываться о причинах столь массовой депрессии.

— Что тут такого произошло? Раз у всех такие рожи кислые-прекислые?

Солдаты молчали, упорно продолжая заниматься разгрузкой машин. Тогда я перевёл свой взгляд на капитана Денисова.

— А-а-а!.. — мой коллега обречённо махнул рукой и взялся за новую сигарету. — Вздрючили нас… Даже и не знаю как сказать! Причём, только наш восьмой батальон… А третий погладили по головке! Обидно…

— Нифига себе! — пробормотал я, почувствовав за собой какую-то вину. — Это из-за комендачей что ли?

— Да из-за всего! — ответил капитан Денисов и кивком головы указал мне на нашу старую палатку. — Иди! Там Серёга тебе всё расскажет…

Командир роты капитан Батолин находился внутри и в данную минуту возился с какой-то документацией. Я коротко доложил ему о своём прибытии и даже слегка похвастался тем, что мне удалось отстоять наши ружья от гнусных посягательств оборзевших комендатурщиков.

— Это очень хорошо! — сказал Серёга, но его радость была слишком уж коротенькой. — А нас ту-ут! Скажем так… Отругали по полной программе и в грязь втоптали! Только нас, то есть разведгруппы из 8-го бата! Пудановскую группу даже не тронули.

Как оказалось, едва наша колонна прибыла в расположение бригады и едва только личный состав построился в две шеренги… Весь в предвкушении праздничных речей и радостных поздравлений с благополучным возвращением из боевой командировки… Как высокое бригадное командование вместо хотя бы сухих слов благодарности за успешно выполненные задания и отсутствие каких-либо потерь среди личного состава… Вместо предполагаемого и долгожданного торжества военной справедливости наши солдаты с офицерами услышали жесточайший разнос.

— И всё это из-за двух несчастных телевизоров, раздолбанного вентилятора и ящика с вином! — рассказывал мне ротный. — И акцент делался только на две группы из восьмого батальона! Пудановская группа ведь из третьего бата и поэтому она осталась самой лучшей! Им теперь выдадут новенькие камуфляжи, бушлаты, тельники и ботинки… А всем нам — кукиш с машинным маслом! И увольнения им разрешили, а нашим нет!

— Жалко! — произнёс я и даже вздохнул. — Обидно, что из-за этого барахла… Серёга! Ты уж извини, что так оно всё вышло! Ну, с этими чёртовыми телевизорами!.. Мои бойцы хотели из двух слепить один и поставить его в нашей палатке… А оно, сам видишь, как получилось!.. А ведь всё это из-за этих…

Далее я употребил крайне непечатное выражение… И коротко рассказал о своих приключениях на КПП: как комендачи попытались сначала отобрать ружья и даже обезоружить меня, а потом старались изо всех сил, чтобы найти мало-мальски подходящий повод…

— Чтобы эти ружья преподнести своему шефу! — говорил я и виновато улыбался. — Он уже приехал на КПП! Забежал в комнату и даже руки потирал от радости… Но я им устроил маленький облом… Если бы ты видел всё это блядство!

Однако командир нашей роты и весь остальной личный состав стали участниками другого поистине незабываемого зрелища…