Дело в том, что эта наука описывает Мир, неадекватный тому реальному Миру, в котором мы живем. „Механика Ньютона и квантовая механика Борна приводят к первому и второму началам термодинамики, поэтому в Мирах, отвечающих этим механикам, возможны только процессы, сопровождающиеся ростом энтропии и ведущие к тепловой смерти“ [58, с. 314]. В действительности же реальный Мир успешно борется со смертью противоположными процессами — процессами жизни, действующими против возрастания энтропии.

Почему же такое стало возможным? Оказывается, дело в том, что теоретическая механика Ньютона строго детерминирована (определена), а квантовая механика Борна полностью не определена.

Жесткий детерминизм, иссушающий Мир, действительно вытекает из уравнений классической механики и является сущностью ее законов. Уравнения позволяют одинаково точно предвычислять явления как в будущем, так и в прошедшем. Но поскольку причины предшествуют следствиям, такое возможно только при равноценности причин и следствий. Такой принцип противоречит понятию причинности, принятому в естествознании. Натуралист всегда отличит причину от следствия по ряду признаков. Например, если при воспроизведении явления А появляется явление В, то это значит, что А — причина, а В — следствие. Наоборот, воспроизводя В, мы не обязательно встретимся с явлением А, ибо следствие В может быть вызвано и другими причинами.

Хотя точная наука — классическая механика — использует понятия „действие“ и „противодействие“, „активные силы“ и „пассивные силы“, она исходит из того, что между этими понятиями нет разницы. Принцип равноценности причины и следствия совершенно исключил возможность ответа на вопрос „почему?“. Точные науки отвечают только на вопрос „как?“, то есть „каким образом произошла данная цепь явлений?“ В результате точные науки все более становятся описательными, и именно в строгости описания заключается их могущество.

Разрыв между точными науками и естествознанием должен исчезнуть, если в основу точных наук будет положен принцип причинности, отличающий причины от следствий.

Во времени причина всегда предшествует следствию. Еще Лейбниц пришел к выводу, что отличие причин от следствий равносильно отличию будущего от прошедшего. А это означает объективное существование направленности времени или его течения (или хода). И хотя с течением времени мы встречаемся в нашей повседневной жизни постоянно, оно является совершенно новым понятием не только для механики, но и для современной физики. Интересно, что об этом писал академик В. И. Вернадский еще в 1939 году: „…Время натуралиста не есть геометрическое время Минковского и не время механики и теоретической физики, химии Галилея или Ньютона“.

Действительно, механика пользуется только геометрическим“ свойством времени — его длительностью, то есть интервалами между событиями. Эти интервалы времени измеряются секундами и имеют такие же пассивные свойства, как интервалы между точками пространства, которые измеряются метрами. Однако время обладает и другими свойствами.

Причины всегда приходят со стороны. Они являются внешними обстоятельствами по отношению к тем телам, где возникают их следствия. Поэтому между причинами и следствиями всегда существует сколь угодно малое, но не равное нулю пространственное различие Х. А поскольку причина предшествует следствию, то между ними всегда существует сколь угодно малое, но не равное нулю временное различие определенного знака t. Соотношение Х / t = C2 представляет собой математическое выражение хода времени [58, с. 338]. Величина С2 — скорость превращения причины в следствие. Чем больше величина С2, тем меньше промежуток времени, отвечающий одному и тому же интервалу пространства, и, следовательно, тем быстрее идет время. Ходом времени Козырев назвал саму величину С2, имеющую размерность скорости. Он установил, что она является псевдоскаляром, то есть меняет знак при переходе из левой системы координат в правую.

Механика Ньютона отвечает Миру с бесконечно большим ходом времени (С2 = ). При таком бесконечно большом ходе времени изменить его никак нельзя; все причинные связи становятся абсолютно прочными. Мир оказывается полностью детерминированным, а время кажется Роком, наделенным несокрушимым могуществом.

В квантовой физике Борна взаимодействие частиц описывается с помощью силового поля. Поскольку силовые поля могут накладываться одно на другое (принцип суперпозиции), то есть занимать одну и ту же часть пространства, то, следовательно, Х = 0. Но в квантовой механике есть необратимость во времени. Воздействие на систему макроскопического тела — прибора — вводит различие между будущим и прошедшим, ибо будущее оказывается предсказуемым, а прошедшее — нет. Поэтому в квантовой механике t /= 0, но поскольку Х = 0, то и С2 = 0. Причинность становится совершенно запутанной, и явления природы приходится объяснять статистически [58, с. 344].

Итак, Мир квантовой механики — это мир, где нет течения времени, и причинноследственные связи просто отсутствуют. Такой Мир является миром неопределенности, индтерминизма [37, с. 83]. „Мир индетерминизма еще горше Мира полной детерминированности точных наук классического периода“ [58, с. 318].

Теория квантовой механики, в которой могут быть только статистические закономерности, не позволяет проникнуть в сущность явлений. В ограниченной области физических явлений такая теория смогла привести к научным открытиям первостепенного значения, огромного практического эффекта. Но это ни в коей мере не доказывает соответствия Мира квантовой механики реальному Миру.

Перед нами два полюса: на одном из них жестко детерминированный Мир классической теоретической механики, а на другом — полностью неопределенный Мир квантовой механики. Оба эти полюса являются гипотетическими.

Механика реального Мира, по мнению Н. А. Козырева, должна быть основана на принципах причинности естествознания. Она должна удовлетворять условиям различия причин и следствий и быть, следовательно, механикой конечного хода времени. Такая механика должна включать в себя — как две крайние системы — механику классическую (С2 = ) и механику квантовую (С2 = 0).