– Заткнись, бельмондо. Ты теперь не пахан, ты теперь люмпик.

Димон затрясся от бессильной ярости, но Сивый пихнул его плечом:

– Кончай трещать. Не он тебя центровиком ставил, не ему снимать.

Димон заскрипел зубами и с ненавистью уставился в спину Мазаеву. На посту ГАИ их уже поджидала машина с операми. Сдав с рук на руки бандитов, гаишники весело отправились в свою будку праздновать нечаянно совершенный подвиг. Молодой опер, принимая задержанных, посмотрел на бандитов и сухо сказал:

– Ваш побег – пустой номер. Все посты ГАИ были предупреждены. Не на этом, так на следующем вас бы все равно повязали.

Турецкий читал показания Димы Большого. Перед ним раскрывалась картина постепенной деградации человека, у которого были все шансы стать нормальным гражданином общества.

Младший сын в скромной обычной семье, отец – электрик в ЖЭКе, мать там же бухгалтер. Простые люди жили честно, воспитывали своих сыновей так же, как воспитали их самих собственные родители. Старший сын закончил школу. Пришло время служить Родине – и его зачислили в морскую часть Тихоокеанского флота. Отслужив свое, там же и остался. Устроился работать на рыболовецкое судно механиком. Младший сын до десятого класса учился средненько. С неба звезд не хватал, но было у него увлечение – занимался боксом. Ростом его природа не обидела, вымахал Дима Дунаев под два метра. Физические данные у него были отличные. Его заметили, тренер прочил ему успешное спортивное будущее. И действительно, Дима по природе обладал отличными бойцовскими качествами. Вот только начала ему мешать звездная болезнь. Побеждая раз за разом противника, он возомнил о себе, что непобедим. И когда однажды не поднялся после нокаута, возненавидел своего противника, как смертельного врага. Когда судьба опять свела их на ринге, он хотел одного – отыграться. Но опять проиграл. Разочарованные лица его фанатов из молодежной тусовки, где он был первым человеком, вызвали у него злобу. Значит, когда он победитель, его готовы носить на руках. А стоило дважды проиграть, он потерял для них всякий авторитет?! Дима стал вынашивать план мести. Он чувствовал, что в открытом бою Женьку Круглова ему не победить. Пока не победить. Значит, чтобы опять стать первым, его нужно как-то устранить. Мысль ему понравилась. И однажды он подстерег своего врага, когда тот возвращался после дискотеки домой. Зашел за ним в подъезд и проломил ему кирпичом голову. Дима и сам не знал, хотел он Женьку просто запугать или действительно желал избавиться от него навсегда. Получилось – навсегда. Женька остался инвалидом. И никто так и не догадался, чья рука поднялась на юного боксера. Дима Дунаев опять был первым среди всех. Тогда он уверовал в свою безнаказанность и решил, что любую проблему можно решить силой.

В одиннадцатом классе у него начались проблемы с физикой. Учитель пригрозил, что выпускной экзамен Диме не сдать, если он не станет заниматься. И Дунаев дождался, когда учитель возвращался после школьной консультации домой, и вошел следом за ним в подъезд. Он действовал по однажды уже проверенной схеме. Но в этот раз кирпич завернул в газету, чтобы не бросался в глаза, когда шел с ним по улице. Учитель упал, даже не поняв, что с ним случилось. А Дима спокойно отправился домой. Экзамен по физике принимала учительница их же школы Любовь Семеновна, пожилая женщина предпенсионного возраста. Отпетые двоечники почитали за счастье сдавать ей экзмен – она всем ставила «тройки». И Дима получил свою вожделенную «тройку». А после экзамена за ним пришли из милиции. На газете, в которую был завернут кирпич, был записан адрес Диминой квартиры. Газету «Вечерний Нефтегорск» выписывал его отец. Учитель выжил, через год скитаний по больницам и нескольких операций он даже смог приступить к работе. Но все знали, что в теменной кости черепа у него вживлена металлическая пластинка.

Дима провел в колонии для несовершеннолетних один год, потом его перевели во взрослую тюрьму, где он провел еще два года и обучился у взрослых зэков всему, что так необходимо, когда выбираешь для своей жизни криминальный путь. Второй раз он сидел уже за вооруженный разбой и поднаторел в тюремных законах так, что с ним стали считаться. Еще в тюрьме Дима за свой рост получил кличку Большой и о своей фамилии вспоминал только тогда, когда приходилось предъявлять паспорт. После двух отсидок он уже не хотел возвращаться к обычной жизни. Она казалась ему пресной и убогой. Сколотил банду, которая во всем ему подчинялась. Кулак у него был увесистый, характер непредсказуемый и опасный. Ему было уже недостаточно обычных выбиваний долгов, крышевания, рэкета. Хотелось каких-то настоящих дел, заказов от больших людей. Так на него вышел сначала Певцев, а потом и Пиневич. Дима Большой выполнял заказы обоих, находя в этом особую пикантность. Никто из заказчиков не догадывался, что бандит работает на обоих. А поскольку вражда между двумя крупными нефтекомпаниями продолжалась уже не один год, Дима Большой знал – работы у него будет еще надолго.

К тридцати годам он даже успел жениться, обзавестись сыном. Но семейная жизнь не сложилась, жена не умела восторгаться его успехами, когда он в хорошем расположении духа хвастался, как при одном звуке его имени все эти «лохи» готовы и деньги выложить, и сами проситься под его «крышу». Она хотела тихого семейного счастья, а муж приходил после своих вылазок взвинченный, с бешеным блеском в глазах, нередко пьяным и страшным. Однажды, чтобы доказать ей, что даже после пьянки с дружбанами он в состоянии контролировать свои действия, он решил продемонстрировать свою меткость и открыл в комнате стрельбу. Она бы еще с этим смирилась, если бы он не усадил ее на диван с маленьким сыном и не стал стрелять из пистолета, выписывая отверстиями от пуль на белой стене аккуратную дугу в виде арки прямо у них над головой. Действительно, рука его не дрогнула. Пули влетали в стену красивым полукругом, сыпалась штукатурка на голову обезумевшей от страха жены и ревущего малыша. Но она боялась пошевельнуться, чтобы муж не задел их пулей. Показав свое мастерство, Дима улегся спать, на прощание приголубив рукой зашедшегося в плаче малыша и остолбеневшую жену. Утром он их уже не застал. Она оставила все – и свою одежду, и детские игрушки. Забрала только документы – свои и сына – и выгребла из их домашнего сейфа ровно половину денег. Дима пришел в ярость, пытался их разыскать. Больше всего его привело в бешенство то, что она посмела забрать деньги. Но найти ее не смог. Ее родители в испуге твердили, что не видели ее уже больше месяца. Он им поверил, поскольку запретил ей общаться с родными. Других родственников у нее не было. Он так никогда и не узнал, куда исчезли его жена и сын. После их ухода он еще больше лютовал, и на кровавом счету его банды числилось не одно убийство. Но действовал он всегда так продуманно и хитро, что до сих пор все их операции проходили успешно. Это в последнее время он стал поручать дела своим помощникам и тут же очень пожалел об этом. Несколько провалов показали, что он сам должен все держать под контролем.

Турецкий допрашивал Диму Большого, а тот отвечал на все вопросы продуманно и подробно. И если бы не его странное высокомерие, Александр Борисович мог бы предположить, что бандит решил помочь следствию в обмен на какие-то послабления при вынесении приговора. Но очень скоро Турецкий понял позицию Димы Большого – тот гордился своими «подвигами». Его извращенное криминальное сознание рисовало ему картину будущей славы не только в среде себе подобных. Он жаждал, чтобы о нем писали в криминальной хронике в газетах. И даже, чем черт не шутит, может, о нем даже снимут документальный фильм, где во всех подробностях, красочно – возможно, даже с его участием – будет описана его богатая яркими событиями жизнь. Он уже успел небрежно обронить, что, если журналисты пожелают взять у него интервью, он возражать не станет. Турецкий сначала изумленно вытаращился на него, а потом едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Он овладел собой только по одной причине: чтобы не разозлить Диму Большого, пока тот так охотно дает показания. Турецкий сразу понял, что бандит обладает невероятным самомнением, и для пользы дела лучше пока сыграть на этой струне.

А Дунаев давал показания, жалея только об одном: время допроса по закону ограничено. И каждые четыре часа его отводили в камеру, где убогая обстановка совсем не соответствовала тому вдохновению, которое он испытывал, подробно описывая детали совершенных преступлений.

Турецкий перечитывал показания Дунаева, когда к нему зашел Грязнов. Александр Борисович поделился своими впечатлениями:

– Сколько работаю, никак не могу взять в толк, откуда берутся подобные нелюди. Если бы он рос в криминальной среде, тогда понятно. Пример перед глазами, никаких моральных устоев, полное отсутствие представления о нормальной человеческой жизни, всякое такое. Но когда человек растет в нормальной семье, где мать-отец трудяги, учат только хорошему, старший сын тоже может быть примером для подражания… Откуда у этого Дунаева возникло желание крушить, убивать, подчинять себе отбросы общества? Почему у человека возникают в мозгу аномалии, которые делают из него убийцу? Да к тому же возводящему убийства в степень геройства?

– Я когда-то читал книгу, не помню ни автора, ни названия. Там одного такого криминального типа подвергли научному эксперименту. Вживили в его мозг некое вещество. И как только в его голове возникала мысль о каком-нибудь чудовищном поступке, он начинал испытывать дикую боль. Голову прямо разрывало от этой боли. Хочешь не хочешь, все криминальные мысли приходилось гнать от себя подальше. Жить-то охота.

– Ну это из области фантастики.

– Если бы наши научные светила придумали такой проект, мы бы потеряли работу.