Когда Джон снова поднял голову, в его взгляде горел вопрос.

– Ты никогда не испытывала такого прежде, не так ли?

Щеки Мишель залил румянец, и она отвернулась от него, сосредоточив внимание на лампе.

– Полагаю, это очень приятно для твоего эго.

Она отдалялась от него, и это было последней вещью, которую Джон собирался ей позволить. Он решил оставить на время вопросы, на которые непременно получит ответы, но позже. Сейчас она была в его руках, ослабевшая от любовных ласк, и он не собирался отпускать ее, пока она не привыкнет к мысли и не примет как факт то, что теперь не одинока.

Теперь она принадлежит ему.

Он будет заботиться о ней, даже баловать ее. Почему нет? Она рождена для этого. За последнее время она показала себя совсем с другой стороны, работая на ранчо, и не отступая перед трудностями. Джону нравилась эта новая Мишель, но она не была создана для такого труда. Она должна понять, что ей больше не придется бороться за выживание, что он позаботится о ней. Мишель должна успокоиться и принять это как должное. У него нет денег, чтобы тратить их впустую на причудливые поездки, или осыпать драгоценностями, но он может дать ей комфорт и безопасность. Ну и конечно, он может гарантировать, что простыни в их постели не остынут. Даже сейчас, не успев выйти из нее, Джон чувствовал, что желание возвращается. Без слов он снова начал ласкать ее, унося за собой в темный лабиринт желаний и наслаждений. Глаза Мишель были закрыты, тело выгибалось от удовольствия в его умелых руках. Еще много лет назад она инстинктивно чувствовала, что близость с Джоном будет восхитительна, но все ее воображение отступало перед реальной силой его страсти. В его руках она потеряла саму себя и теперь навеки принадлежала только ему.

Мишель проснулась с первыми лучами солнца, проникшими в комнату. Она привыкла спать одна, но ее короткий сон был на удивление глубоким, без сновидений. Непривычное чувство от присутствия мужчины в ее постели окончательно заставило Мишель проснуться. Взглянув на Джона, она глубоко втянула в себя воздух – он лежал на животе, одна рука обнимала подушку, а другая лежала на обнаженном теле Мишель.

Как легко он добился ее. Мишель было больно признаться себе в этом. Она осторожно сползла с кровати, стараясь не разбудить Джона. Наверное, он проспит еще не один час, ведь ночью времени для сна у него было немного.

Ноги Мишель дрожали, когда она встала, боль в бедрах и глубоко в теле напомнила о прошлой ночи, как будто ей требовалось какое-то дополнительное подтверждение ее памяти. Четыре раза. Он брал ее четыре раза, и каждый раз казалось, что удовольствие становится все сильнее. Даже сейчас Мишель не могла поверить, что ее тело отвечало ему так неконтролируемо и дико, от удовольствия, словно взлетая ввысь. Но Джон контролировал их обоих, подстраивая ее под заданный им ритм, чтобы оттянуть момент наивысшего удовольствия. Сейчас Мишель знала, что все сплетни о нем не были преувеличены, а мужественность и мастерство были даже преуменьшены.

Каким-то образом она смирилась с неприятным обстоятельством, что позволила себе стать последней в его списке «женщин на одну ночь». Самым тяжелым фактом, с которым она столкнулась, было не ее легкое соблазнение, а собственное острое сожаление, что этот экстаз не повторится. Джон, конечно, может вернуться… но не останется. Со временем ему станет скучно с ней, и он обратит свой хищный взгляд на какую-то другую женщину, как всегда делал это раньше.

А она будет любить его так же, как и всегда.

Стараясь не шуметь, Мишель достала чистое нижнее белье из комода и халат из смежной с ее комнатой ванны. Сейчас она предпочитала принять душ в ванной на первом этаже, так как не хотела, чтобы звук воды разбудил Джона. Сейчас ей нужно время, чтобы побыть одной, и собрать остатки самообладания до того, как придется встретиться с Джоном. Мишель не представляла как ей теперь вести себя с ним.

Обжигающе горячая вода немного облегчила болезненные ощущения в мускулах, хотя при любом движении, оставшаяся боль напоминала ей о силе Джона. Приняв душ, Мишель спустилась на кухню, чтобы приготовить свежий кофе. Прислонившись к шкафчикам, она наблюдала, как черный напиток капает в кофейник, когда звук мотора привлек ее внимание. Повернувшись, она посмотрела в окно и увидела, как два грузовика с ранчо Джона въехали во двор. Тот же мужчина, что был здесь вчера, выбрался из кабины и толкнул своего приятеля в бок, указывая на замеченную им машину Джона, припаркованную напротив дома. Даже с такого расстояния Мишель слышала смех мужчин, и ей не сложно было представить их комментарии. Босс снова одержал победу. Весь округ будет знать об этом через двадцать четыре часа. Как и все мужчины, оба гордились и немного завидовали сексуальным похождениям их босса, и, конечно же, любили обсудить эту тему не единожды. Оцепенев, Мишель повернулась обратно к кофемашине. Когда кофе был готов, она наполнила большую кружку и обхватила ее холодными пальцами, чтобы согреть их. Должно быть, от нервного напряжения ее руки стали такими ледяными. Тихо поднявшись наверх, она заглянула в свою спальню, чтобы посмотреть спит ли еще Джон.

Он не спал, хотя, несомненно, проснулся лишь секунду назад. Он приподнялся на одном локте и запустил руку в свои взъерошенные черные волосы, сузив глаза в ответ на ее твердый взгляд. Ее сердце болезненно кольнуло. Он был похож на пирата: взъерошенные волосы, темная, из-за отросшей за ночь щетины, челюсть, обнаженный смуглый торс со стальными мускулами, которые вряд ли можно увидеть у бизнесмена. Мишель не знала, что надеялась прочесть на его лице: возможно, желание, даже любовь. Но что бы она не хотела увидеть, там этого не было. Лицо Джона было суровым, как всегда. Он оценивал ее с привычным прищуром глаз, который заставлял смущенно поеживаться. Мишель почувствовала, что он ждет от нее какой-нибудь реакции: движения или слов. Она вошла в комнату на подгибающихся ногах, но умудрилась не пролить ни капли кофе. Ее голос был лишь слегка напряжен:

– Поздравляю. Все сплетники не отдают тебе должного уважения. Боже мой, ты действительно на высоте, когда решаешь победить: я даже и не подумала отказать тебе. Можешь идти домой, и сделать еще одну зарубку на столбике своей кровати.

Его глаза сузились еще больше. Джон сел, не обращая внимания на то, что простыня упала с бедер, и протянул руку за чашкой кофе. Взяв у нее кружку, он повернул ее и отпил с того места, откуда пила она, затем вернул ей, не сводя с нее глаз.

– Сядь.