Шрифт:
Жена рассмеялась.
— Да это воробьи. На крыше я хлебные крошки набросала.
Когда Нобуко впервые услышала эти звуки, она отложила работу, поднялась на второй этаж и крадучись подошла к окошкам в раздвижных дверях. Четыре или пять воробьев не ходили по крыше, а перепрыгивали с место на место и клевали корм. Она замерла, чтобы не спугнуть их, но воробьи все же заметили ее и упорхнули. — Нобуко сказала:
— Так поспешно удирали. Даже лица «чловека» [60] толком не разглядели…
60
Нобуко говорит на токийском диалекте.
Коити рассмеялся, услышав «лицо чловека». Такими рассказами Нобуко часто украшала свою монотонную жизнь. Коити подумал, что она умеет жить в бедности. Нобуко ждала ребенка.
2
Небо широко распахнулось, листва опала, коричневые плоды на платане засохли. Зима. Задул холодный ветер, где-то случилось убийство. Поползли разговоры о ворах и пожарах. Дни стали короткие, Нобуко боялась даже кружащейся листвы, когда закрывала ставни.
Как-то утром на жестяной крыше обнаружили следы чьих-то ног.
Коити решил, что их неудобное жилье без водопровода и газа причиняет много хлопот его беременной жене, и начал поиски дома в городе.
— Домовладелец ходил в полицию. Говорят, на их участке, мол, никаких происшествий зафиксировано не было. Всегда одно и тоже говорят, а улицы совсем не патрулируют.
Нобуко просила жену домовладельца присматривать за домом, а сама выезжала в город на прогулки.
3
Однажды с неба обрушился настоящий снегопад, предвещавший раннюю весну.
Утром Коити еще лежал в постели, услышав, как капли талого снега колотят по жестяной крыше.
Он отодвинул ставни, и яркий солнечный свет до краев заполнил комнату. Ослепительный мир. С крытых мискантом крыш, заваленных толстым слоем снега, поднимался густой пар. Новорожденные облачка! В синем бездонном небе сияющие белизной облачка совершали свой красивый полет. Он наблюдал за ними.
— Эх, — кряхтя, поднялась Нобуко с постели, чтобы пожелать мужу доброго утра.
— Как же тепло, — сказала она, вывешивая спальный матрас на перила. Сразу же повеяло теплым запахом.
— Хохокэкё.
— Верно, камышовка поет.
Две камышовки ринулись вниз между ветвей кипарисовика и спрятались в его тени.
— Хохокэкё.
Свист. Не иначе как свистел мальчишка — помощник в парикмахерской неподалеку, державший птиц. Коити почувствовал к нему расположение.
— И, правда, свист. Как-то неприятно.
Утром и вечером старики из секты Омитакэ [61] звонкими голосами распевали молитвы, а потом выходили на поле и по команде делали зарядку. Теперь же они слепили большого снеговика. А рядом табличку поставили.
61
Одно из направлений синтоизма.
«Работа секты Омитакэ».
Снежные лепешки на крытых мискантом кровлях напоминали оленью шкуру. С каждым днем пар, который поднимался с крыш, становился все тоньше.
Вечером была ясная луна, Коити вышел на прогулку. На наклонном поле, рельеф которого как нельзя лучше подходил для катания на лыжах, в лунном свете скользили и прыгали два лыжника.
Он рассказал Нобуко, что здесь днем дети друг за дружкой скатываются вниз, как с горки, на самодельных салазках, используя палки вместо руля. Холм, прорезанный туннелем, являлся продолжением этого поля. Он мрачновато поблескивал, словно посыпанный тальком.
Наступая на хрустящий снежный наст, он шел в лунном свете, погруженный в приятные мысли. Вечером Коити пересказывал жене один рассказ, написанный русским писателем. [62]
— Прокатимся! — сказал молодой человек девушке, предлагая санки.
Они долго тащили санки на гору, покрывшись испариной от старания. С горы они покатились вниз. — Санки набирали скорость. Шарфы трепыхались, ветер свистел в ушах.
Вместе со свистом ветра до ушей девушки донесся шепот:
62
Речь идет о рассказе А. П.Чехова «Шуточка».
— Я вас люблю.
Однако санки стали останавливаться, свист ветра утих, и к моменту, когда санки остановились под горой, ее охватили сомнения, а не послышалось ли ей.
— Ну, как?
По радостному лицу молодого человека девушка не могла ничего понять.
— Еще раз.
Ей хотелось убедиться в том, что это было на самом деле, и они вновь стали забираться на гору. — Затрепыхались шарфы. В ушах засвистел ветер. Сердце заколотилось.
— Я вас люблю.
Она вздохнула.
— Еще раз! Еще раз, — сказала девушка грустно. Вот теперь. Вот теперь.