Неподалёку молодой парень в оранжевом, запачканном маслом жилете сосредоточенно пинал колесо грузовика. Появление бабы Маши отвлекло его от этого занятия; он с интересом и, пожалуй, с удивлением посмотрел на ветхую старушку, быстро глянул в сторону трактора, спросил:

– Тебе, мать, может, помочь чего надо?

– Сама управлюсь, – живо откликнулась она.

Он одобрительно хмыкнул:

– Ну, гляди.

Она глядела: на троицу мужиков, собравшихся за столиком под навесом возле мангала, на скучающую официантку в сером больничном халате, на зевающего в дверях летней кухни мужчину в поварском колпаке и брезентовом мясницком фартуке, на собак, чутко дремлющих возле мусорных баков, на выбирающегося из высокой кабины одетого в джинсу водителя, на дремлющую в «Жигулях» женщину, на голоногую простоволосую девчушку, прохаживающуюся среди машин.

Еще две-три такие же девчушки, наверняка, были сейчас внутри «Ромашки», жадно что-нибудь жевали, или просто сидели в углу, присматриваясь к заходящим внутрь водителям, ожидая, что кто-нибудь из них поманит одну за собой.

– Погоди, дочка… – Баба Маша догнала девчонку, пошла с ней рядом, не зная, с чего начать разговор, теряясь и смущаясь.

– Чего? – Жвачный пузырь лопнул на ярко накрашенных губах.

– Как звать-то тебя?

– Наташка. А что?

– Сколько лет-то тебе?

– А тебе, бабуль, какое дело? Воспитывать станешь? Не надо. Иди лучше себе, куда шла.

– Так к тебе я и шла, – заторопилась баба Маша. Она суетливо достала из кармана приготовленную на такой случай «Школьную» конфету, протянула девчонке, чувствуя себя страшно неловко. – На вот, возьми. И послушай меня, старую, что сказать хочу…

Девчонка с сомнением посмотрела на конфету. Взяла. Развернула. Сунула в рот:

– Ну и?..

– Ты ведь, это… С мужиками… за деньги… Да?

– Бывает и не за деньги. Жизнь такая. А что?

– Ты на-ко вот, погляди… – Золотой крестик с зеленым камушком в серединке блеснул на иссушенной, почти чёрной ладони. – Золото, настоящее, старинное. И изумруд. До революции еще сделано… В городе за такую вещь, знаешь, сколько дадут?

В глазах девчонки блеснул интерес.

– Сколько?

– Десять тыщ! – назвала баба Маша первую пришедшую в голову цифру. И тут же испугалась, что не поверит девчонка в такую сказочную сумму. – Десять тыщ. Если поторговаться. Настоящее золото, поповское, старое! И камушек еще. Десять тыщ, точно говорю, никак не меньше.

– И чего ты хочешь?

– Да-да, – закивала баба Маша, радуясь, что теперь можно перейти к делу. – Мужик у меня есть знакомый. Хороший мужик, работящий, добрый. Ты бы уж ублажила его. Чай, знаешь, как. А то у нас в деревне с девками-то трудно, остались только две бабки. А он ведь в силе ещё, мужик-то. Ему без этого дела никак нельзя.

– Десять тысяч? – Золотой крестик светился в чёрных глазах девчонки.

– Да. Мы и накормим тебя, как следует, в баньке попарим. Может, понравится тебе у нас, так и вовсе решишь остаться.

Девчонка с сомнением хмыкнула.

– А далеко деревня?

– Не очень. Ты не волнуйся, я отвезу тебя. Вон, трактор мой стоит.

– Десять тысяч?

– Десять, десять.

– Я и не видела никогда денег таких.

– В городе продать можно. Можно и в райцентре, но тогда меньше дадут.

– А мужика-то как звать?

– Иван Иванович он. Добрый. Работящий.

– Десять тысяч, – девчонка покачала головой. – Ладно. Только крестик ты мне сразу отдай.

– Конечно. Как в деревню въедем, так сразу и отдам.

Они одновременно кивнули, довольные друг другом, и направились к стоящему в стороне трактору.

Двоим в железной кабине было тесно.

Девчонка сидела боком, прижималась холодным бедром к сухому колену бабы Маши, угловатым плечом упиралась в пыльное стекло. Ссутулившаяся, подобравшая свои длинные худые ноги, она походила сейчас на иззябшую болотную цаплю. Закинув тонкую руку за спину пожилой женщины, она крепко вцепилась в спинку единственного здесь кресла и отрешенно смотрела на дорогу.

О чем она думала?

Баба Маша представить не могла, как должна сложиться жизнь, чтобы такая вот молоденькая девчонка, бестолковая сикушка, бросила всё, что у неё было, и пошла по рукам. Ну разве могла она понять, что творится в голове у этой Наташки?

– Ты сама-то откуда?

– Из Коворчино.

– А живешь где?

– Где придётся, знакомых много. Думаю, в город податься. Может, в Москву даже… Только там деньги нужны будут… А у вас ещё что-нибудь вроде этого крестика есть?