Быстренько раскидав вещи по комнате, я задумался, чем заняться в первую очередь. Ничего полезного сегодня сделать всё равно не успею, но водой запастись просто необходимо, а то завтра утром от сушняка умру. Водопроводный кран, из которого только Гадесу ведомо каким чудом продолжала идти ледяная вода, располагался в самом конце коридора. Пока донёс оттуда трёхлитровку, пальцы свело от холода. Знал бы – перчатки надел.

На сегодня вроде всё. Грязные и пропотевшие шмотки я засунул в едва вместивший новую порцию белья мешок. Мешок выставил к двери, чтобы опять не забыть отнести в прачечную. За стирку придётся раскошелиться, но чистых вещей у меня уже не осталось. Потёртые чёрные джинсы, заштопанный свитер, фланелевая рубашка и тёплые носки с трудом были извлечены из-под завалов. Тяжёлые ботинки и меховые стельки обнаружились между ящиком с тушёнкой и сваленными в кучу частями доспехов. Найти бы кожаные перчатки, и я готов. Ага, вот и они, торчат из кармана куртки.

Осталось разобраться с оружием и деньгами. Вытащив с помощью ножа из стены кирпич, я засунул в открывшийся тайник пистолет и кошель с деньгами. Взамен достал золотую чешуйку – единственную монету, чеканящуюся в Форте на монетном дворе Торгового Союза, – и золотую же двадцатипятирублёвку, выпущенную Банком России. Должно хватить. После того, как вставил кирпич на место, затёр щели пылью. Схрон аховый, конечно, но лучше, чем ничего. Монетки отправились в специально пришитый для этого на рубашку кармашек. Свой новый тесак в кое-как подогнанных ножнах прицепил на ремень, пару метательных ножей засунул в петли, пристроченные к внутренней поверхности плаща. В Форте Дружина навела какое-то подобие порядка, но никогда не знаешь, на кого по синей волне нарвешься.

Вроде всё. Или ещё что-то забыл? Блин! Талоны! Я развязал мешок с бельём, вытряхнул рубашку и достал из кармана талоны. Ну да, здесь и ключ от оружейного шкафчика. Но с ним-то от стирки ничего не сделается, а вот пайковые мои плакали бы. И куда их пристроить? Ключ надел на гвоздь, до середины вбитый в полку и загнутый кверху, свёрнутые листы пайковых талонов, придавив сверху кастетом, положил на картонный ящик с тушёнкой. Теперь всё.

Еле слышный гул в голове заставил насторожиться и схватиться за нож. Это что за чертовщина? Несколько кирпичей начали, меняя свою форму, оплавляться, и через пару мгновений на меня смотрело лицо Гадеса, словно вылепленное из расплавленной кирпичной массы.

– К тебе пришли, – едва заметно шевельнулись губы, и маска начала разглаживаться, исчезая в стене.

Я прикоснулся к ставшим неотличимыми от соседних кирпичам рукой. Даже не нагрелись. Ну ни фига себе! Это что, новая услуга – магический домофон? Ладно, потом у Гадеса узнаю, надо пойти посмотреть, кто припёрся. Вроде никого не жду. Накинув плащ, я захлопнул за собой дверь. Всё равно уже в «Берлогу» пора.

На крыльце морга стояла странная неподвижная фигура человека. Лица в темноте было не разобрать. Ладно, если что, Гадес меня прикроет. Подойдя поближе, я узнал Макса. Он не шевелился, не моргал и, похоже, даже не дышал. Не понял, чего это с ним?

– Статус гостя подтверждаешь? – Голос раздался прямо в моей голове. Теперь всё понятно: Макс слишком настойчиво пытался попасть внутрь, поэтому и попал под заморозку. Ещё легко отделался. Хорошо, успел сказать, что ко мне пришёл, а то охранная система могла и более жёсткие меры применить.

«Только на сегодняшний день», – мысленно сформулировал я ответ, и Макса отпустило. Он начал оседать на снег, резко взмахнув руками, дёрнулся и сумел выпрямиться.

– Чего? Я тут, это... ё-е-е... – Постепенно его взгляд прояснился, а речь стала осмысленной. – Да чё за фигня творится? На крыльцо зашёл – и как обухом по голове. Ничего, блин, не помню. Только голоса какие-то.

– Магическая защита сработала. Ты чего припёрся?

– Дак с общаги в «Берлогу» шёл. Дай, думаю, за тобой зайду. По пути ведь. – Бедолага постучал по затылку ладонью. – Ты как, идёшь?

– Пошли. – Я похлопал себя по карманам – вроде ничего не забыл, – накинул капюшон и спустился с крыльца. Так, если по центральной аллее пойдём, придётся крюк делать, лучше через дыру в заборе вылезти. Пришлось тормознуть Макса. – Не туда. За мной иди.

– Нам же в «Берлогу»?

– Напрямик срежем. – Вообще-то плутать дворами в Форте, где патрулировались только главные улицы, было делом небезопасным, но я решил, что в районе «Берлоги» нас вряд ли решится кто-нибудь остановить. И меня должны знать, и откровенных отморозков здесь уже не осталось.

Обогнув по протоптанной среди снежных завалов тропинке морг, мы вышли на Красный проспект. Главная улица Форта разделяла его на западную и восточную части. Идти по широкой дороге было сплошное удовольствие. Единственное неудобство – приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в конские яблоки, часто встречающиеся среди полукруглых следов подков. Чистый отрезок попался, только когда мы проходили мимо отделения «Центрального городского банка». К моему удивлению, несмотря на поздний час, окна банка были освещены, а на обочине стоял рекламный щит.

– Сейфовые ячейки, векселя, депозиты, – прочитал Макс и удивлённо покачал головой. – Живут же люди!

Раздались звон бубенцов, цоканье копыт, и через перекрёсток, к которому мы подходили, пронеслись сани. Судя по донёсшемуся обрывку песни: «...замерзал ямщик...», кто-то успел наклюкаться и решил прокатиться с ветерком. Лошадей бы не загнали.

– А чего здесь освещают-то? – Макс удивлённо крутил головой. Оно и понятно: ночное освещение в Форте явление редкое. А тут над пересечением улиц висело сразу несколько искрящихся сгустков энергии, напоминавших небольшие шаровые молнии.