– Так ты в поле останавливался?

– Ну да.

– А где именно? – заинтересовался старик.

– Тут недалеко, возле тополей…

Старик внимательно посмотрел на Валеру, но ничего не сказал.

– Вот если бы у тебя имелось что-нибудь стоящее, – закинул удочку Десяткин, – я мог бы приобрести отдельные вещи.

– Есть, конечно, есть, – оживился Аполлон Аполлонович. – Да что там приобресть? Так отдам. Только не уезжай. Скучно мне здесь. До одури скучно. Каждому новому человеку несказанно рад. Уж извини старика, если что не по-вашему.

– Пустяки, – снизошел Валера, – пойдем к дому.

– И бутылку не забудь.

– Как всегда, все упирается в бутылку, – усмехнулся Валера. – А еще потомок древних римлян. Ладно, пошли.

– Все, что я рассказал, – правда! – заявил Аполлон Аполлонович.

– Охотно верю, – отозвался Десяткин.

– Так вот, – обрадовался старик, решив, что его хотят слушать дальше. – Приехали они в Петербург…

– Да ладно, успокойся. Ты на самом деле кто?

– Последний потомок рода Гракхо. – Гракхо так Гракхо. Должность у тебя какая? Профессия? Почему здесь, в глуши, живете?

– Понимаешь, все мои предки служили камердинерами у Елагиных, я тебе не вру. В гражданскую, конечно, имение пустили на распыл. Елагины в большинстве погибли, а кто эмигрировал. Но наше семейство не поехало.

– А почему? – поинтересовался Валера. – Мог бы на родину предков махнуть.

– Отец, он тогда еще не был женат, двинул в город, пристроился сначала в москательной лавке приказчиком, потом, когда нэп кончился, работал продавцом, потом – директором магазина. Родились мы с братом… И вот, понимаешь, он постоянно рассказывал про Чернотал, и стало мне казаться, что это некий рай на земле. В Чернотале-то… Но сколько я отца ни просил, так ни разу мы сюда и не съездили, хотя жили недалеко. Больше всего отец боялся, что его узнают местные и сообщат в «чекушку». В НКВД, то есть. Я окончил в городе торговый техникум, брат – педагогический. Потом война. Воевал… Словом, жизнь прожита. И вот, на старости лет, я все-таки решил побывать в Чернотале. Помню, еще работал тогда. Приехал, лето было, прошел вот по этой аллее, где мы сейчас с тобой идем, и, ты веришь, сердце защемило, чуть не упал… Ни разу здесь не бывал, и вот такая реакция. Видимо, действительно существует генная память. Походил по развалинам. Один тлен. Но до чего привлекательно. Действительно, отдохновение души. Вот и решил: как на пенсию выйду, переберусь сюда. Жена у меня померла, дети разъехались, кто куда. Чего мне одному в городе.

В общем, как загадал, так и исполнил. Пришел к директору местного совхоза, эта земля совхозу принадлежит, и тут повезло. Директор знакомый оказался, до войны вместе в техникуме учились. Так и так, говорю, разреши, Платон Петрович, здесь поселиться. «Да ради Бога, – говорит, – коли в отшельники метишь, дело твое». И даже должность для меня придумал. Сторожем здешним назначил. Помог построить это вот домишко. Так и живу здесь.

– Но ведь тоскливо, сам же говорил. А зимой? Электричества, как я заметил, нет…

– А зимой я в город уезжаю, – пояснил старик. – Зимой здесь, конечно, никак нельзя. С ума сойти можно. А как тепло становится, я сюда. Иные на дачу, в сады, а мне здесь дом. Никого нет, ни суеты городской, ни спешки, ни телевизора этого… И правда, живешь как в раю. За продуктами раз в неделю в село хожу, хлеб выучился печь сам.

– Ты прямо Робинзон Крузо! – засмеялся Валера.

– Отец, помню, все рассказывал, как здесь господа жили, – продолжал Аполлон Аполлонович. – Оранжерея имелась, парники… Клубнику зимой ели. А пруд! Это он сейчас в болото превратился, а раньше… Да что говорить? Все я тут облазил, все изучил. Склеп рода Елагиных обнаружил, его в двадцатые снесли. Усыпальницу своих предков тоже нашел. Ну и в доме кое-что раскопал…

– Что именно? – оживился Валера.

– Покажу-покажу, не беспокойся, скрывать не стану. Раз ты краевед и для науки нужно…

– А может, здесь клад зарыт?

– Какой клад, какой клад?! – замахал руками старик.

– Неспроста ведь ты здесь обосновался, наверное, золото ищешь?

– Нету здесь никаких кладов! – с неожиданной злобой выпалил Аполлон Аполлонович.

– Ладно, дед, не сердись, – примирительно сказал Валера. – Давай-ка лучше выпьем.

– А что бы ты сделал, найди клад? – спросил он вновь спустя некоторое время.

– Дался тебе этот клад!

– А все же?

– Нету тут кладов, нет!!!

– А вдруг?

– Уехал бы, – с неожиданной задумчивостью проговорил Аполлон Аполлонович. – К теплому морю уехал. Сейчас можно. Не то, что раньше. Прожил бы остаток жизни в холе и неге. Среди пальм и лимонов.

– С вами все ясно. Не желаете, значит, строить капитализм в одной отдельно взятой стране. Бежите, убоявшись трудностей и катаклизмов. Что и говорить, узко смотрите на происходящие в стране перестроечные процессы.

– Хватит, настроились! – огрызнулся старик. – Догоняли и перегоняли… Теперь ваша очередь: получится – честь вам и слава, а не получится…

– Кишки наружу, – закончил за него Десяткин.

– Вот-вот… Сейчас я тебе покажу, чего тут в доме насобирал.

Аполлон Аполлонович снова скрылся из виду. Его довольно долго не было, а когда он опять появился, то нес в охапке гору всякого хлама.

– Вот, смотри. – Он протянул Десяткину какой-то замысловатый предмет, и Валера тотчас узнал в нем кофейную мельницу. – Эту самую мельницу мой предок Аполлонио привез из Измаила. Он брал эту крепость вместе с войсками, которыми предводительствовал Александр Васильевич Суворов.